— Добро пожаловать, «Лучший»! Давай я вас достану. — Мастер-сержант Нэнси Рирсон, старший техник, отвечала за обслуживание «Звездного ястреба». Вместе с тем ее первейшая обязанность состояла в том, чтобы отсоединить пилота от космического истребителя.
— Нэн, мне чуть было не угодили в правый борт, — признался Александер. — После этого я по электронной сети получил несколько предупреждений об опасности с правого борта. Нестабильный материал. Может быть, что-то сгорело с этой стороны.
— Не беспокойтесь об этом, сэр. Мы скоро приведем все в порядок. Вы можете встать?
Он смог подтянуться над краем люка, затем ему помогли выбраться наружу. В полете Александер успевал забыть о своем физическом теле, сотворенном из плоти и крови, а не из углеродистых волокон и слоев пластика и титана. Внезапно он почувствовал слабость — отчаянно болели ноги, спина и плечи. Он проторчал в кабине почти десять часов, пища и вода поступали через два шланга в шлеме. Когда с головы сняли шлем, и скафандр разгерметизировался, пилот почувствовал резкий запах собственного тела. Скафандр снабжен специальной нанослоистой тканью, поглощающей выделения и устраняющей запахи, но двенадцать часов — слишком продолжительный период времени. От него просто воняло.
Если старший техник и ощутила запах, то из деликатности сделала вид, что ничего не заметила.
— Сэр, через шесть часов мы отремонтируем и полностью подготовим истребитель к полету, — доложила она. — Он будет готов к запуску.
— Так быстро?
Шесть часов — короткий срок для возвращения в строй после боевого вылета. Обычно на это уходит часов десять-двенадцать.
— Приказ, — ответила Рирсон. — Флот выдвигает вперед свои боевые порядки. Я думаю, что командование организует постоянное патрулирование, когда мы приблизимся к Колесу.
— Хорошо, — кивнул Александер. — Но сначала мне нужно немного прийти в себя.
Еда, душ и сон. Нет, не так. Душ, сон, затем еда.
Нет, не так, сон. Настоящий сон.
Электроника имплантата позволила летчикам погружаться в некий полусон, отключив обычный ментальный диалог. В случае тревоги они немедленно узнавали, что искусственный интеллект корабля решил их вызвать. Состояние, подобное глубокой медитации, успокаивающе воздействовало на пилотов. Во время долгого дрейфа к авианосцу Александер дважды использовал «время медитации», как его назвали пилоты.
Но «время медитации» не могло заменить настоящий сон. Оно лишь успокаивало сознание и не давало человеку, запечатанному в крошечный металлический гроб и со штепселями в позвоночнике, сойти с ума, но не удовлетворяло физические потребности тела, вынужденного слишком долго пребывать в неподвижности, в пространстве немногим большем, чем обычный бронированный скафандр. Кроме того, настоящий сон давал блаженное забвение, которое невозможно обрести за «время медитации».