— Неужели все? — заорал Волобуев. — Не верю, гады! Я еще жив!
Он опасался только одного, что звуки битвы окончательно затихнут, а он так и останется один.
Внезапно затихшие было звуки вспыхнули с новой силой. И они все усиливались!
Гром доспехов, многочисленные беспрестанные удары свидетельствовали о том, что на помощь Волобуеву из города, со стороны ушедших основных сил, пробивается отряд.
Безумная надежда придала Волобуеву сил. Он сразу уверовал, что все теперь пойдет на лад, и проигранная уже битва будет выиграна. Он решил, что отряд Ледокола уже разбил врага в крепости и теперь пришел на помощь.
Так и должно было быть, силач уверенно кивнул сам себе. Теперь-то наверняка все пойдет на лад, и они победят. Ледокол должен был все предугадать, как же иначе.
Силач направился по улице, но не успел пройти и десятка шагов, как навстречу ему выкатился воющий клубок, и улица мгновенно вздыбилась от наводнивших ее воинов.
Волобуев скривился как от боли.
— Как же так? — застонал он, и даже обрушивая на врага свой первый удар, все повторял эти слова отчаяния.
В окружении доброй сотни янычар бился из последних сил, мотаясь, как раненый зверь в сплошном частоколе чужих мечей и копий, Антон.
— Живым брать! — Закричал офицер. — Руки ему отрубите, ублюдку!
Спецназовец сделал молниеносный выпад и насадил говорящего на меч. Оружие его застряло в костях, но не успел он его выдернуть, как его выбили у него из рук окончательно. Тогда он стал громогласно бить нападавших подобранным с земли щитом.
Силач попытался придти к нему на помощь, по пути снес нескольких человек, уже хорошо понимая, что им не выстоять. В последнем порыве они пробились друг к другу и, встав спина к спине, завертели вкруг себя смертельную карусель.
— Стойте! — Раздался повелительный голос.
Звон мечей постепенно затих. Спецназовец с Волобуевым тоже опустили оружие. Они были окружены почти двумястами распаленных кровью янычар. Ряды нападавших разомкнулись, пропуская всадника.
Это был Фонарщик собственной персоной. Презрительно оглядев окруженных с высоты своего положения, он молча бросил им под ноги отрубленную голову. На лице Олафа застыло выражение ожесточенности боя. Теперь уже навсегда.
— Говорил ему, через базар нельзя! — попенял Волобуев словно живому.
Наместник, по-прежнему не говоря ни слова, видно считал их недостойными его речи, сделал жест, и из-за его коня показались Кай и Инга, подталкивающие связанного Куцего.
— Бросайте мечи или ему конец! — Выкрикнула Инга засмеявшись. — Такая фамилия сгинет!
— А у тебя то какая фамилия? — Спросил Антон. — Уж не иудина ли?