Учитель схватил его за плечо.
— Смотри, куда идешь, — сказал он. — Что такое?
Саймон смотрел на него, как будто ничего не понимая.
— Что с тобой такое? — спросил учитель. — Где Кит?
— Кит? — с глупым видом повторил мальчик.
Учитель потряс его за плечо.
— Да, Кит. Он на ужине?
Саймон медленно припоминал, что должен сказать.
— Боль в боку, — запинаясь, вымолвил он, дотрагиваясь до своего собственного. — Он… лежит.
— В лазарете?
Саймон кивнул.
На лице учителя появилось испуганное выражение. Как только в школе кто-нибудь заболевал, болезнь распространялась, как лесной пожар.
— Ты был с ним? — спросил мастер Грингольд, попятившись, и Саймон снова кивнул.
У него зубы выбивали дробь.
— Тогда ты должен оставаться в своей постели. Я сам скажу директору. Ступай немедленно! — Резко повернувшись, он направился к Большому залу.
Мысли Саймона кружились, как снежинки. «Кит», — подумал он. Кит его друг, а Саймон его покинул. Он подумал о присутствии зла — этот человек и не человек в комнате, и задрожал. Он не знал, что делать. Он подумал о матери. Но это будет завтра, а не сегодня. Завтра он увидит маму и все ей расскажет, а она всегда знает, что делать.
Кит давно уже замолчала, окончив свой рассказ, а настоятель не говорил ни слова. Он слушал, прикрыв глаза и соединив кончики пальцев.
— Так, — произнес он наконец, испустив протяжный вздох. — Когда твоего отца казнили, еще до твоего рождения, мать верила, что единственный способ сохранить его земли и титул — это представить наследника.
— Да, — подтвердила Кит несчастным, тихим голоском.
— Им необходим был сын, а когда родилась ты, мать назвала тебя Кэтрин, но вскоре стала называть Кит. Это уменьшительное от имени Кристофер.
— Да, — повторила Кит.
— Так, — пробормотал настоятель.
Кит была бы последней из рода Морли. Женщины не могли унаследовать землю и прочую собственность. А если и становились наследницами, то их быстро выдавали замуж за кого-нибудь, кто забирал у них все. Королева Елизавета позаботилась бы о том, чтобы девушку обвенчали с каким-нибудь протестантом, и он бы получил земли Морли. Эндрю Морли и его жена были пламенными католиками. Они, как и многие, жили в надежде, что королева выйдет замуж за католика и Англия вернется в истинную веру. Или что она умрет, и тогда на престол взойдет католический монарх.
— А потом умерла твоя мать…
— Да, сэр, до того, как на меня надели штаны.
Пока на мальчика не надевали штаны, детей обоего пола одевали одинаково.
Помещичий дом, принадлежавший Морли, стоял обособленно среди вересковых пустошей Ланкашира, а мать Кита после смерти Эндрю Морли никогда не выезжала из дому. Уже лишившись всего, кроме дома и земель, она полагалась на преданность нескольких слуг. Когда явились члены церковной коллегии, у них на руках имелось королевское разрешение воспитывать наследника Морли в протестантской вере.