Фирма, где Том проработал эту неделю, действительно не на шутку подготовилась к проводам американских коллег. В живописном рельефном уголке, очень близко к воде, было накрыто несколько столов под соломенными навесами, причем, не просто накрыто, а очень пышно: столы буквально ломились от яств и особенно от фруктов. На лужайке были расставлены плетеные кресла и широкие переносные качели. В тени была устроена импровизированная сцена. Еще одна, соединенная с деревянными помостами, уходящими далеко в море, громоздилась у линии воды. Судя по всему, это были частные владения, потому что въезд машин пролегал через высокие чугунные ворота, которые тщательным образом закрывались за каждым посетителем. Одри поняла, что до утра отсюда вряд ли кто вырвется: праздник задуман серьезный и масштабный…
Том повел ее «представляться»:
– Это Одри, – говорил он всем, – моя коллега по работе.
Полуодетые мужчины жали ей руку или обнимали с американской фамильярностью, дамы старались как следует измерить взглядом и оценить фигуру. Она сразу же почувствовала себя белой вороной из-за своих штанов и закрытой туники с длинными рукавами. Остальные гости действительно были почти голыми. Лицо ее стало непроницаемо-приветливым.
Примерно на втором десятке коллег Том заскучал и, чтобы себя развлечь, начал импровизировать:
– Это Одри, моя бывшая подружка…
Она больно, но незаметно щипала его.
– А!.. По университету, а не то, что вы подумали! Да-да! Вот такая замечательная у меня сестренка. То есть… боевой товарищ, в общем!
Многие женщины, слегка прикрытые откровенными костюмами, уже ненавидели ее, хотя она не успела и рта раскрыть. А Том почему-то был радостен и беззаботен: то обнимал ее за талию, то принимался нежно ругать, что она пришла в одежде, нашептывая при этом на ухо много всякого лишнего. От всего этого Одри заразительно смеялась и трепала его по шее… В общем, ей было очень и очень приятно с Томом. Пока.
Празднество началось внезапно, словно кто-то дал старт. Сначала все просто пили и ели. Фуршетный способ общения, видимо, считался здесь самым удобным, и после двух-трех общих тостов публика, набрав фужеров с вином, рассредоточилась по поляне. Кто-то выступал на сцене с пожеланиями, а кто-то уже попрыгал в воду, спасаясь от жары, которая не спала даже к вечеру. Том и Одри спрятались от всех, залезли на небольшой холм в густой тени веток и сидели там, изредка комментируя происходящее внизу. Некоторое время Том с аппетитом поедал содержимое корзинки, которую по-хозяйски прихватил со стола, нагрузив фруктами, канапе и прочей вкуснятиной. Потом расстелил на мягком песке огромный махровый ковер и раскинулся на нем, беззаботно глядя в листву над головой. Одри устроилась рядом, но головой в другую сторону, «валетиком». Так они лежали и молчали довольно долгое время, пока с поляны доносились визг и реплики какого-то шоумена в микрофон.