– Очень ярко?
– Похожа на помесь Анни Холл и Памелы Андерсон, – бросил Жоан через плечо, вешая пальто в шкаф.
– Комбинация Анни Холл с… – Роберта передернуло от этого видения. Его вкусы склонялись в пользу женщины типа Грейс Келли – изысканной, грациозной, сдержанной и элегантной. Плохо одетая бродяжка с растрепанными волосами, независимо от телесных достоинств, его не привлекала.
– Памелой Андерсон, – добавил Жоан, взявшись своими мясистыми пальцами за двойные, покрытые тонким резным орнаментом двери, которые вели из холла в гостиную. – Ну ты представляешь, это такая блондинистая телка с точеными ножками. – Он открыл дверь, и тут же фамильярная улыбка и нахальный голос мгновенно сменились на торжественно-почтительные интонации и серьезно-строгий вид. – Мистер Кэррингтон прибыл, мадам. – При этом дворецкий даже слегка согнулся в сторону гостя, всей свой фигурой выражая сдержанность и достоинство отлично вышколенного слуги, знающего свое место.
В гостиной на диванчике, выполненном в викторианском стиле и обитом бледно-голубой парчой, сидели две женщины, выжидательно глядя на вошедших.
Жаклин Кэррингтон за прошедшие две недели особенно не изменилась, так же как и в целом за последние двадцать пять лет, с тех пор как Роберт увидел ее в первый раз. Она была одета в один из своих элегантных дневных костюмов, темно-вишневого цвета, который весьма подходил к ее бледной коже и мягким седым волосам. Шею обвивала тройная нитка натурального жемчуга молочного оттенка. На правой руке поблескивали искусно ограненные сапфиры, хорошо сочетавшиеся с алмазами и сапфирами на обручальном кольце на левой руке.
Но внимание Роберта в первую очередь привлекли не алмазы и сапфиры, а выражение ее глаз. Их голубой цвет затмевал сияние сапфиров, в их глубине светились доброта и тепло, как всегда дополняемые оттенком возбуждения и ожидания в преддверии встречи.
– Привет, бабуля! – осторожно сказал он, переводя взгляд на молодую женщину, сидевшую рядом с его элегантной престарелой родственницей.
Глаза рыжеволосой красотки действительно, как и описывал Жоан, были большими и карими, широко распахнутыми и обрамленными длинными и густыми ресницами под круто изогнутыми золотисто-каштановыми бровями. Прическа представляла из себя взбунтовавшуюся массу волнистых, свободно спадавших вниз по плечам волос. Одежда поражала своими вызывающе яркими красками и причудливостью стиля; в ней девица выглядела как цыганская танцовщица.
Ее тело было облачено в белую мужскую рубашку с большим мягким отложным воротником, прихваченным у горла замысловатой кельтской брошкой. Причудливые серьги из сплетенных золотых нитей и переливающихся камней свисали с ушей, посверкивая сквозь массу спутанных волос. Плотно облегающие стройные бедра темно-зеленые брюки были заправлены в пурпурные замшевые полусапожки. Вязаная мохеровая шаль, окрашенная в глубокие, яркие тона золотого, коричневого и фиолетового цветов, спадала мягкими складками с плеч на диван и далее до самого пола.