Но один из этих миров не переливается в другой. По крайней мере, так кажется. Весной…
А сейчас октябрь. Но знакомая тошнота подступила к горлу. Не радовала книга, не успокаивали сигареты, Альберт курил очень много, точно была какая-то жажда, хотя бы отчасти утоляемая невыносимым дымом ментоловых сигарет.
Из-за чего? Я так хотел побыть в горах… Я сейчас в горах, пытался здраво рассуждать Альберт, так чего же не хватает? Работы? Ха-ха. К черту работу. Женщины? Которой? Лучше уж работа, чем какая-нибудь дамочка с хищными глазами. Не от одиночества же меня выворачивает наизнанку, право слово…
Альберту вспоминался сегодняшний, точнее уже вчерашний день… И женщины, длинноволосая сексапильная блондинка и та, другая, даже слов точных не подобрать… или не запомнил? Нет, запомнил: высокая, худенькая, кудряшки падают на уши, и глаза светлые, то ли голубые, то ли серые, лучше бы серые – не так банально, и вряд ли линзы… Альберт вспоминал ее пальцы, в испуге и смятении прижатые ко рту, – те самые пальцы, которые за миг до этого выпустили холодный белый ком ему в спину. Смутно как-то вертелось в памяти: желтоватый теплый свет, много деревянного вокруг, и те же самые пальцы неохотно держат длинную изогнутую вилку, неохотно водят ею вокруг румяной выпечки. Девушка, напряженная, сидит напротив, и Альберт уже знает: ее зовут Джина. Он мысленно пробует это имя на вкус: похоже на какой-то сладковатый, теплый, пьяный напиток или на плод с темной кожицей, нагретый солнцем. Он холоден с нею, как со всеми…
Ох какая чушь! Неужели что-то к этой девчонке? Молоденькая дурочка, одна из сотен тысяч таких же молоденьких дурочек, и ни одна из них не читала Кафку! Бред, бред и еще раз бред. Это не может быть вожделением, она не в моем вкусе, а во все остальное я не верю!
Альберт встал и налил себе виски. Обожгло горло. Хорошо.
Он ни разу не пожалел, что поменял номера. Здесь был настоящий маленький дом. Причем дом такой, какой обычно рисуют в мечтах. Надо сказать, что сам Альберт этим никогда не занимался, в смысле – мечтами об идеальном жилище. Но здесь был камин с живым огнем, и шкура на полу, и шкура на стене, а за окнами виден был заснеженный двор и, если приглядеться, горы…
Здесь можно было бы быть счастливым! Так в чем же дело, черт подери?!
Альберт расхохотался, рассыпался нехорошим, сухим, но глубоким смехом. Прошелся по комнате, подложил в камин полено. Его будто гнало, гнало, как волка по лесу, он не мог находиться на одном месте, нужно было что-то делать…
– А вот ни черта подобного! – Альберт сделал несколько глотков прямо из бутылки. По телу волнами растекалось расслабление. – Теперь я слишком пьян, чтобы куда-то идти.