Мисс Холкум замолчала и протянула Дэлглишу бокал. Он налил ей вина. Прежде чем продолжить рассказ, она отпила несколько глоточков.
— Когда разразилась война, решено было Остров эвакуировать. Никто не считал, что Кум обязательно подвергнется нападению, но у нас не было горючего для катера. Весь тот год, что шла «странная война»,>[22] мы оставались на Куме, но к октябрю 1940-го, после падения Франции и гибели моего брата под Дюнкерком, родители решили, что самое умное — это уехать. Мы переехали в главный дом рода Холкумов близ Эксмура, а на следующий год я должна была поступить в Оксфордский университет. Эвакуацией оставшегося у нас небольшого штата слуг руководил Сол Оливер вместе с нашим тогдашним управляющим. Когда он доставил последних наших людей на побережье, он вместе с сыном вернулся на Остров, потому что, как он говорил, у него еще оставались там кое-какие дела и, кроме того, он беспокоился, что дом недостаточно надежно заперт. Сол предполагал провести там еще одну ночь. Вернулся он на своем собственном парусном суденышке, а не на моторном катере, который у нас тогда был.
— А вы помните, какого числа это было? — спросил Дэлглиш.
— Десятого октября 1940 года. С этого места я буду пересказывать то, что мне много лет позже рассказал Сол Оливер. Говорил он не очень связно — жить ему тогда оставалось всего две недели. Не знаю, хотел ли он сделать признание или похвастаться, а может быть — и то и другое, и не понимаю, почему он выбрал для этого меня. Я потеряла его из виду во время войны, да и после нее тоже. Я прервала учебу в университете и отправилась в Лондон — водила санитарную машину, потом вернулась в Оксфорд и очень редко наезжала в западные края. Натан к тому времени давно уже уехал с Кума и принялся осуществлять добровольно взятую на свои плечи тяжкую задачу: он делал из себя писателя. Не думаю, что он когда-нибудь снова виделся с отцом. История, рассказанная Солом, не во всем была для меня новой. Давно уже ходили всякие слухи — слухи всегда ходят. Однако мне кажется, что я услышала ровно столько правды, сколько он был готов мне рассказать.
Ночью десятого октября трое немцев с оккупированных островов Ла-Манша высадились на Кум. До нынешней недели я не знала имени ни одного из троих. Это было необычайно рискованное предприятие: возможно, трем молодым офицерам просто стало скучно и они отважились провести рекогносцировку или планировали какое-то свое собственное мероприятие. Им либо стало известно, что Остров эвакуирован, либо это выяснилось случайно. Шпайдель полагает, что они планировали установить на верхушке старого заброшенного маяка флаг Германии. Это, несомненно, вызвало бы некоторый испуг. Чуть рассвело, они поднялись на верх башни, предположительно чтобы высмотреть землю. Пока они там находились, Сол Оливер обнаружил их яхту и догадался, где они находятся. В те времена нижний этаж маяка использовался как хранилище корма для животных и был буквально набит сухой соломой. Сол поджег солому, пламя и дым устремились в верхние помещения маяка. Скоро все внутри башни пылало огнем. Они не могли выбраться на самый верх, к фонарю. Считалось, что поручни ненадежны, и дверь на площадку была давно забита во избежание несчастных случаев. Все три немца погибли, возможно, задохнувшись в дыму. Сол дождался, пока огонь выгорел, отыскал в башне тела погибших — где-то на полпути наверх — и отнес обратно в их яхту. Затем он вывел эту яхту в море, прихватив с собой ялик со своего парусника, и затопил ее на глубине.