Пока под теплым, бодрящим душем она смывала с себя осадок последних неподвижных суток, она все придумала.
Разработала план на дальнейшую жизнь. Ну если не на всю жизнь, то на ближайшие неделю-две.
Во-первых, никакого секса с Влэдом. Отделаться от него она, конечно, не сможет. Более того, он ей нужен хотя бы потому, что рядом должен быть взрослый человек. Но отношения с ним необходимо изменить. Пусть они будут ровными, доброжелательными, скажем, партнерскими, но в них не будет никакого секса. Она сама запросто может прожить без секса, он ей вообще не нужен. Надо больше общаться со сверстниками – в театре скоро начнутся репетиции, на дворе уже август, скоро школа. С занятиями, уроками, подружками. Нет, она не пропадет. Конечно, ей надо сначала закончить школу, а потом уже она уедет в Нью-Йорк или в Голливуд. Подумаешь, несколько лет… Когда она закончит школу, ей всего будет восемнадцать, самое время начинать.
Уборка комнаты заняла всего-то каких-нибудь полчаса, потом завтрак на скорую руку. Ей страшно хотелось горячего, и она заварила кофе, поджарила яичницу, намазала на хлеб толстый слой масла, положила сверху кусок сыра – она давно уже не ела с таким аппетитом. Потом подхватила иллюстрированный журнальчик, выскочила на крыльцо.
Поначалу пришлось зажмуриться – после заточения в темной комнате к дневному яркому свету надо было привыкнуть. Элизабет плотно сжала веки, провела пальцами по глазам, снова открыла, четкость возвращалась, но лишь постепенно. Она засмеялась: как все же хорошо на улице – свежо, светло, и дышится совсем иначе. Что-то ударилось о ногу, наверное, она сделала несколько шагов. Оказалось, что коробка – подарочная голубая картонная коробка, перевязанная нарядной, тоже голубой лентой с широким бантом. Откуда она взялась?
Элизабет нагнулась, подняла коробку, та оказалась тяжелой – не такой тяжелой, чтобы нельзя было поднять, скорее увесистой. На крышке приклеена почтовая наклейка – адрес правильный. Да и имя тоже. Элизабет удивленно покачала головой. Неужели из театра? Неужели мисс Прейгер?
Присев тут же, на ступеньках веранды, она отложила журнал, поставила коробку на колени, стала развязывать ленту, открыла крышку. Оказалось, что коробка до краев набита оберточной бумагой, белой, пружинистой, шуршащей.
Но бумага не могла весить так много. Элизабет залезла внутрь, в упругие бумажные складки, покопошилась в них. Ну конечно, в нее что-то завернуто. Что-то длинное, круглое, наверняка бьющееся – иначе для чего столько бумаги. «Может быть, ваза? – подумала Элизабет. – Хотя зачем мисс Прейгер присылать вазу?» Она даже пожала плечами.