– Можно от вас позвонить? – спросила Элизабет, но бармен не расслышал.
– Что? – переспросил он и, не дожидаясь ответа, добавил: – Тебе лучше уйти, девочка. Я все равно тебе ничего не налью, даже колы.
– Можно позвонить от вас? – повторила Элизабет. – Мне срочно надо позвонить.
– Другого места, что ли, не нашла? – проворчал бармен, но все же указал куда-то рукой. Оказывается, там был закуток слева, где на стене висел большой, неуклюжий телефонный аппарат. – Только недолго! – прокричал ей в спину усатый дядька. – Ты вообще не должна здесь находиться. У меня будут неприятности из-за тебя.
Элизабет достала из кармана листок, который вручил ей Рассел, набрала номер гостиницы; раздались слабые, протяжные гудки, пришлось заткнуть свободной рукой второе ухо, чтобы отгородиться от заполнившего зал шума. Наконец мужской скрипучий голос проговорил:
– Милтон Гранд Отель. Говорите.
– Соедините меня, пожалуйста, с номером тридцать один, с мистером Винникером, – громко, как только могла, проговорила Элизабет. Она еще раз взглянула на листок – несмотря на едва разбавленный тусклыми лампами прокуренный мрак помещения, она смогла разобрать две крупные цифры: сначала тройка, потом единица.
Пришлось долго ждать – в трубке воцарилась тишина, будто ее опустили в бездонную глухую яму, лишь пару раз раздались щелчки, и каждый раз Элизабет вскрикивала: «Хей, Рассел», – ей казалось, что из-за шума в баре он может не услышать ее. Но из трубки снова выползала одна лишь тянущаяся тишина, и снова приходилось ждать, нетерпеливо переступая ногами по тяжелому дощатому полу.
А потом наконец раздался голос Рассела, медлительный, казалось, заспанный, и она снова закричала:
– Рассел, хей, Рассел. Это я, Лизи. Слышите, это…
Голос в трубке тут же изменился, в нем разом появились тревога, беспокойство:
– Лизи, ты где? Что-нибудь случилось? С тобой все в порядке?
– Да, в порядке, – проговорила Элизабет, и вдруг комок, теплый, плотный подкатился к горлу, и на самом последнем дыхании она успела только прошептать: – Я не пошла домой, я не смогла.
И тут же комок взорвался горячей волной, разлетелся на множество мелких, юрких капель – они разом забили горло, нос и глаза, затопили голос, так что он тут же охрип и не мог пробиться через толщу слез.
– Что? Ты не пошла домой? Ты где? Почему ты не пошла? Гд е ты? – Голос Рассела прорывался сквозь шум музыки, сквозь рассеянные по залу голоса, сквозь рыдания Элизабет, она уже и не пыталась их сдерживать – всхлипы смешивались с всхлипами, потонув с нескончаемой соленой морской влаге.