– Заводи, я сейчас! – спохватился я, сообразив, как можно облегчить себе жизнь.
Кранцы, кранцы… во времена моего детства это были старые автомобильные покрышки, а теперь это такие оранжевые силиконовые груши размером с большой воздушный шарик, и таковым и являющихся, если уж откровенно. Вот если ими весь борт увешать, то… глядишь и не расшибем лодку, не сломаем при первой же попытке швартовки.
Заскочил на борт старенького моторного бота, отвязал концы двух таких "воздушных шариков", выволок на причал и потащил к "Леди Далии", которую уже мысленно прозвал "Тугом". Закинул на борт, крикнул:
– Сейчас, еще пару притащу!
Дождался ответного кивка Дрики, огляделся… где тут еще есть большие и поблизости? Ага, вон еще большая лодка, с "летящим мостиком"[12] и большой рубкой… аж три висят с борта. Сейчас я их…
Большая лодка, белоснежная, окна у рубки вытянутыми каплями черного как обсидиан стекла, обводы такие, что представляешь, как она волны словно ножом масло режет. Если бы еще ходила далеко и экономно…
Перескочил на корму, огляделся. Сзади вход в рубку, или как тут принято называть, "pilot house" через большие двустворчатые двери из затемненного стекла. Вроде как распахнешь их – и устраивай светский прием на всей палубе. Не удержался, решил внутрь заглянуть, глянуть, как тут народ время проводил…
Потянул створку на себя, она на удивление легко и плавно распахнулась. Потянуло… ацетоном и тленом, это уже как вспышка, мозг не тратит ни единой наносекунды на осознание того, что это все может значить. Руки схватились за автомат раньше, чем строка мысли проскочила через сознание. И все равно не успел, потому что мертвец стоял за второй створкой.
Черт бы побрал затемненные стекла и блики на них. Мертвец разглядывал меня с расстояния метр, а я не только не заметил его, но даже сам пригласил перекусить.
Он схватил меня за автомат и рукоятку зига, торчавшую из кобуры, словно специально, перекрыв доступ ко всему оружию. Смрад дыхания, щербатая гнилая пасть метнулась прямо к моему лицу, словно стремясь укусить за нос, как шутка глупая. Все сразу накатило – дикое омерзение, тошнота, страх, парализующий, отчаянный страх, когда мутные злобные глаза оказались прямо напротив моих, зрачки в зрачки.
Толстое, одутловатое и обвисшее лицо с пятнами тления. Облезлые грязные волосы, огромная открытая рана на лице справа, словно от удара молотком, но крови нет, лишь какая-то мерзкая слизь скопилась возле нее.
Не укусил. Вернее, укусил, но не достал – я успел подставить руку в кевларовой перчатке, которая нож держит, спасибо все тому же разграбленному дому. Но зубами он вцепился больно, как тисками сжал. Навалился на меня, я отступил и… запнулся за сложенный шезлонг. Снова вспышка страха, мысль: "Хана!"