Тимар же стал относиться к Терезе еще заботливее. Не подпускал ее к работе, охранял ее покой, старался унять болтовню ребенка, хотя Тереза по-прежнему не могла уснуть.
Так прошло лето, теплые дни, казалось, принесли больной облегчение, однако это была всего лишь видимость; с наступлением осени обмороки участились, и знакомая торговка не переставала вздыхать, что самое бы время исповедаться и причаститься.
Как-то раз они вчетвером обедали в ближней комнате, когда Альмира своим лаем возвестила о приближении чуждого. Тереза, выглянув в окно, испуганно бросила Тимару: "Ступай скорее в ту комнату, не надо, чтобы он тебя здесь видел!".
Тимар, тоже бросив взгляд в окошко, согласился, что с этим незваным гостем ему и вправду лучше не встречаться, поскольку это был не кто иной, как господин Шандорович собственной персоной. Его преподобие тотчас же опознает в нем господина Леветинцского, а вслед за тем вскроется немало любопытных обстоятельств.
- Побыстрее уберите стол и оставьте меня одну! - распорядилась Тереза, вынудив подняться Ноэми и Доди. К ней словно разом вернулись силы; она проворнее всех помогала задвинуть стол в дальнюю комнату, так что когда священник постучал, Тереза находилась в комнате одна. Кровать свою она придвинула к двери в дальнюю комнату и села на край постели; тем самым вход туда был надежно закрыт.
Борода у святого отца отросла длиннее, в ней густо пробивалась седина; однако на щеках по-прежнему играл румянец и во всем его облике чувствовалась самсанова сила.
Служка и ризничий, сопровождавшие священника, в дом не вошли, а остались у веранды, сведя дружбу с Альмирой. Его преподобие вошел в комнату, простерев руку вперед, дабы желающие могли приложиться к ней. Тереза, разумеется, не воспользовалась представившимся случаем, что не прибавило гостю кротости.
- Неужто не узнаешь меня, грешница?
- Как не узнать? Узнаю, сударь, и про грехи свои помню. Что привело тебя сюда?
- Язык у тебя. Старая карга, как помело! От бога отвернулась, во грезе погрязла, и ты еще спрашиваешь, что меня привело сюда? Видно, ты и впрямь меня не признала.
- Признала, признала, сударь. Ты и есть то священник, что отказался хоронить моего мужа.
- Да, отказал, потому как умер он не по-христиански, без исповеди и без отпущения грехов. Зарыли его, как собаку, и поделом. Если не желаешь себе собачьей смерти, покайся в своих грехах, пока не поздно, а то ведь на ладан дышишь. Благочестивые прихожанки известили меня о том, что ты при смерти, и Христом богом умоляли приехать сюда и дать тебе отпущение. Так что их благодари.