— Господи Иисусе, Пресвятая Дева… — прозвучало из-под земли.
— Да кто это там все разговаривает? — спросила Замби.
— Это тот влюбленный, который теперь служит мне вьючным ослом и скамейкой, — ответила Матрена.
Она быстро поднялась, стащила медвежью шкуру, и пан Михаловский на четвереньках предстал перед своей женой.
— Красиво, нечего сказать! — воскликнула пани. — Ну, погоди же, теперь я узнала тебя и буду с тобой обращаться так, как ты того заслуживаешь!
— Замби, прошу тебя…
— Марш, ступай домой! — крикнула пани Михаловская, вскочив на лошадь. — Ах ты, изменник! Ах ты, старый Дон-Жуан! Ну, если ты так хорошо себя чувствуешь в этой роли, так будь же ты отныне и моим вьючным ослом!
Сконфуженный, поплелся управляющий за женой, и долго-долго доносился до него веселый голос Матрены, и эхо глумилось над ним, повторяя раскаты ее смеха.