Мельбурн поднял бровь.
— У вас есть проспект?
— Я велел топографу подготовить его, когда мы готовились к поездке сюда.
Оррин вытащил из ранца толстую книгу.
— Тут все в подробностях. — Король положил том на стол. — Плодородие земель, климат, торговые маршруты, население, перспективы роста, и все проиллюстрировано. — Открыв кожаный переплет, он показал эскиз, изображающий трехмачтовый парусник, входящий в гавань, горы вдали, живописно разбросанные здания и мощеные дороги, сбегающие к доку у кромки воды.
— Сан-Сатурус, я полагаю? — протянул Мельбурн.
— Да. И, должен сказать, сходство очень большое.
— Весьма внушительно. — Банкир просмотрел несколько страниц. — Количество осадков, сельскохозяйственные сезоны, даже данные о валке леса.
— Как я сказал, сэр Генри, мы очень серьезно относимся к тому, чтобы Коста-Хабичуэла осталась на карте надолго. Я хотел бы, чтобы страна была в списке союзников Англии.
Банкир встал и подал руку.
— Сто тысяч фунтов.
Король поднялся и обменялся рукопожатием с сэром Генри.
— Моя глубокая и почтительная благодарность вам, сэр.
— Мои поздравления, — вставил Мельбурн, его пристальный взгляд снова задержался на Жозефине. — У вас, случайно, нет еще одной копии проспекта?
— Мы напечатали дюжину, — сказала она. — Но остальные в доме полковника Бранбери.
— Приходите, сегодня к восьми часам, — предложил ее отец. — Выпьем бренди, прежде чем поедем в «Олмак», и я дам вам один экземпляр.
Герцог кивнул, направившись к двери:
— Буду. А теперь извините, меня ждут дела.
— Всего доброго, Мельбурн. И спасибо.
— До вечера.
Его взгляд задержался на Жозефине, и она медленно вздохнула. Она должна завоевать его интерес. Его внимание она уже имеет.
— Почему ты тащишь меня в «Олмак»? — ворчал Валентин Корбетт, маркиз Деверилл, пытаясь не расплескать стакан виски в качающейся карете.
— Потому что ты женился на моей сестре и теперь член семьи. — Себастьян взял у своего самого близкого друга стакан и отпил глоток. — И еще потому, что ты неизлечимо циничен.
— Этой чертой характера я всегда гордился. — Деверилл выхватил у него стакан, открыл дверцу кареты, выплеснул содержимое и поставил стакан на сиденье. С улицы раздались проклятия.
— Валентин, учти, на дверцах кареты мой герб.
— А на мне новый сюртук. Я не хотел его испортить. Хотя после визита в «Олмак» я его, наверное, никогда не надену. — Он подался вперед. — Так я тебя еще раз спрашиваю, Мельбурн. Что мы здесь делаем?
— Мне нужно знать твое мнение.
— Отлично. О чем?
На сей раз Себастьян нахмурился:
— Я неуверен…
— Очень вразумительно.