Фабель посигналил, и обермейстер средних лет принялся вежливо, но энергично оттеснять толпу, освобождая проезд. У одних зевак были приличествующие случаю торжественно-мрачные физиономии. На лицах других светилось бесстыже-веселое любопытство. Кто-то был одет нормально – откуда-то возвращался или куда-то шел. Однако у большинства под куртками или плащами были пижамы. Некоторые, в домашних тапочках посреди луж, вампирски тянулись посмотреть через головы других. Наметанный взгляд Фабеля, привычный к скоплениям зевак у места преступления, машинально выхватил из толпы необычную фигуру. Зеваки расступались неохотно, и, пока машина двигалась вперед короткими рывками, Фабель смог хорошо разглядеть странного старика: под семьдесят, невысокого роста – не больше метра шестидесяти пяти, – очень коренастый. Плоское скуластое лицо и маленькие цепкие зеленые глаза, которые даже в неверном свете фонарей светились ярким холодным огнем. Явно с Востока. Прибалт? Поляк? Или из еще более далекой страны? На одних лицах в толпе читался рассеянный интерес, на других угадывалось вульгарное нездоровое любопытство. А выражение на лице старика не поддавалось истолкованию. И, в отличие от прочих, он не был сосредоточен на суматохе полицейских у дома: он словно прикипел взглядом к Фабелю за опущенным стеклом бокового окна «БМВ». Обермейстер, заслонив старика, наклонился к Фабелю. Тот показал удостоверение уголовного розыска. Полицейский выпрямился, отсалютовал, махнул коллеге: «Пропусти!» – и отошел. Фабель поискал глазами коротышку с люминесцентными глазами, но тот словно сквозь землю провалился.
– Вы обратили внимание на старика? – спросил он Вернера Мейера.
– Какого старика?
– А вы? – Фабель повернулся к Анне и Паулю. – Вам он не бросился в глаза?
– Увы, шеф, – ответила Анна.
– Что за старик? – поинтересовался Пауль.
– А, проехали… – Фабель пожал плечами и подрулил к полицейским автомобилям у входа в дом.
Квартира, где было совершено преступление, находилась на четвертом этаже. Лестничную клетку скупо освещали полусферы настенных ламп – по одной на каждой площадке. Поднимаясь по лестнице, Фабель и его команда несколько раз прижимались к стене, чтобы пропустить идущих сверху полицейских в форме или судмедэкспертов. Никто их не приветствовал. Лица встречных были мрачны и замкнуты – и бледны явно не из-за дурного электрического света. Фабелю стало ясно, что наверху их ожидает что-то необычное. Что-то гораздо более страшное, нежели обычное преступление.
На лестничной площадке последнего этажа стоял, сложившись почти пополам, молоденький полицейский в форме. Парень был похож на марафонца после финиша: спина колесом, руки висят плетями у колен. Вдобавок он громко сопел, словно пытался отдышаться от бега. Он был так поглощен своим дыханием и изучением царапин на линолеуме, что Фабелю пришлось сунуть свое удостоверение под его склоненное лицо. Лишь тогда полицейский отреагировал, выпрямился и встал по стойке «смирно». Виновато хлопая глазами, рыжий вихрастый малый, с россыпью веснушек на лице, особенно ярких из-за смертельной бледности, быстро сказал: