– Дерьмо!..
В комнате словно взорвалась бомба с красной краской. Широкие лучи крови разлетелись от кровати во все стороны и лежали на ковре, на мебели и на стенах. Простыня на кровати была залита темной липкой кровью почти вся – от конца и до конца и во всю ширину; даже воздух, казалось, был пропитан густым медным запахом крови. Центром этого кровавого извержения было распятое тело женщины, привязанной за запястья и лодыжки к стойкам кровати. Фабель затруднялся определить ее возраст – скорее всего между двадцатью пятью и тридцатью годами. Туловище несчастной было вскрыто от шеи до середины живота, ребра развернуты от грудины вверх и в стороны – так что грудная клетка напоминала остов корабля. Перерубленные ребра белели в спутанной массе изрезанного мяса и поблескивающих темных внутренностей. Легкие, два черных комка в пене более светлой крови, лежали у женщины на плечах: одна доля справа, другая слева – как погоны.
Было впечатление, что в груди женщины сработала бомба направленного действия и разнесла ее туловище по заранее продуманной схеме.
Фабелю почудилось, что и его грудная клетка сейчас лопнет от внутреннего взрыва.
Вернер Мейер протиснулся мимо судебного фотографа и теперь стоял рядом с гаупткомиссаром – бледный как полотно.
– Опять он… – сказал Вернер Мейер. – Паршиво, шеф. Очень паршиво. У нас тут гуляет на свободе всем садистам садист.
Фабель с трудом оторвал взгляд от трупа – этот ужас гипнотически приковывал к себе. Сделав глубокий вдох и стряхнув отупелость, он повернулся к Паулю Линдеманну:
– Свидетели?
– Ни одного. Не спрашивайте меня, как можно учинить такое – и ни одним звуком не привлечь внимание соседей. Но факт есть факт. Никто ничего не слышал и не видел. Врут или не врут – не знаю.
– Следы взлома?
Пауль покачал головой:
– По словам парня, который ее нашел, дверь была приоткрыта. Однако следы взлома отсутствуют.
Фабель подошел к трупу поближе. То, что никто ничего не слышал, в его глазах усугубляло жуть происшедшего. Женщине не была дарована даже такая малость, как выкричать свой ужас и проститься с миром громко. Она умерла в одиночку и в тишине. Подробности Фабель вообразить не мог и не хотел – хотя результат был перед ними позволял реконструировать все детали. Он понимал одно: последние минуты жизни она провела во вселенской пустыне, наедине с убивавшим ее нелюдем.
Фабель заставил себя вглядеться в забрызганное кровью лицо. Рот приоткрыт, глаза широко распахнуты. В глазах ни ужаса, ни ненависти, ни даже отрешенного покоя. Пустые глаза без всякого выражения – как у куклы. Теперь нельзя было угадать, что за человек был за этим лицом. Патологоанатом Мёллер, в маске и шапочке и в белом медицинском одноразовом комбинезоне, склонился над телом и пристально изучал вскрытую грудь. Нетерпеливым жестом он отогнал Фабеля от кровати: не путайтесь под ногами!