— Но какое же отношение это имеет к музыке?
— То, что мы называем музыкой, суть колебания воздуха, вызванные напряжённой струной или стенками духовых инструментов. А всякое напряжённое, скрученное, сдавленное вещество испускает эти лучи. Установлено, что музыка сопровождается особенно обильными излучениями такого рода. Они свободно проникают через кости черепа.
— Установлено? — саркастически переспросил Чижиков. — Не слишком ли смело? Насколько я знаю, N-лучи, которые вы, очевидно, имеете в виду, открыл или, точнее, вообразил, что открыл, ваш пресловутый Блондло, и видел их только он да его полусумасшедший помощник. А то, что имеет право называться наукой, считает ваши таинственные «эн» просто электричеством.
— Вы ошибаетесь, — спокойно возразил доктор. Существование N-лучей признано самыми солидными авторитетами. Существует обширная литература. Что же касается электричества, то… разве мы с вами и теперь можем ответить, что такое электричество?
— Говорите за себя! — обидчиво отозвался Чижиков.
— Виноват… В таком случае не откажите сами определить нам это понятие?
— Недостаёт, чтобы мы затеяли здесь учёный диспут! — насмешливо фыркнул Чижиков.
Студент Дорн, молча слушавший спор, подошёл к Чижикову и своим монотонным, унылым голосом спросил:
— Вы, кажется, за чаем, в рассказе о своём изобретении, ссылались как на авторитет на профессора Шарпантье?
— Что ж из этого? — огрызнулся Чижиков, с некоторой тревогой вспомнив, в какой просак он попал за столом.
— Я только хотел обратить ваше внимание на то, что Шарпантье много пишет по поводу N-лучей. Он и сейчас работает над этим вопросом. Кроме того, профессора Мейер, Андрэ…
— Позвольте, кто? Где?..
— Депинэ, Жуар… — перечислял Дорн своим монотонным, тягучим голосом.
— Да это ходячий справочник какой-то! — весело расхохотался психиатр. — Молодой человек, да вы на котором курсе?
— На третьем, — ответил Дорн.
— Недурно. Через год, к выпуску, вас можно будет на полке вместо энциклопедии держать!
— Дорн учён и бесстрашен, как индусский факир! — крикнула Наташа со своей качалки. — Дорн! Почему вы не едете в Индию?
— Да! Я завидую Дине Николаевне, — отозвался Дорн серьёзно.
— А вы были в Индии, барышня? — заинтересовался профессор.
Дина повернула к нему своё бледное задумчивое лицо.
— Нет, — ответила она. — Но я должна туда ехать через месяц. Мой отец живёт постоянно в Бенаресе.
— Вы англичанка?
— Нет. Я русская. Моя фамилия Сметанина… Вам, наверное, пришлось в своё время слышать фамилию моего отца?
— Ещё бы! Так вы дочь… — профессор чуть не сказал: «…дочь героя этого скандального процесса». — Так вы его дочь?