Тихо играла музыка. Что это… Энни Ленокс,[8] проникновенно поющая о сладких грезах.
В целом, как показалось Флинну, все говорило об очень специфичном, очень тонком вкусе.
Он подошел к портрету женщины, выходящей из темной воды озера. Художник поразительно передал движение, сексуальность и силу изображения.
— Она красива. Ее стихия море или земля?
Мэлори изогнула бровь. Как минимум, он задал неглупый вопрос.
— Я думаю, она еще не выбрала. — Она взвешивала свое мнение о нем, пока он осматривался в ее квартире. Здесь, у нее, он казался более… мужчиной, что ли, предположила она, чем на той же улице или в огромной пустой комнате своего дома.
— Что вы здесь делаете?
— Во-первых, я пришел, потому что хотел увидеть вас снова.
— Почему?
— Вы привлекательная женщина. — Так как он нашел, что смотреть на нее не только расслабляющее, но и занимательно, он зацепил большими пальцами рук за передние карманы и просто предался созерцанию. — Вы можете считать это слишком незначительной причиной, но я предпочитаю думать, что нет ничего важнее. Если бы людям не нравилось смотреть на привлекательные вещи, то у нас не было бы никакого искусства.
— И как долго вы шли к этой мысли?
Он понимающе усмехнулся.
— Не так уж долго. Я сообразительный. Вы ужинали?
— Нет, но у меня есть планы. Есть еще какая-то причина для визита?
— Давайте сперва закончим с этой частью. У вас еще нет планов на завтрашний ужин. Не хотите поужинать со мной?
— Я не думаю, что это хорошая мысль.
— Потому что я вам надоедаю? Или вы просто не заинтересованы?
— Вы изрядно надоедливы.
Эти глаза цвета ленивой реки играли с ней.
— Вы просто плохо меня знаете. Спросите кого угодно.
Нет, она чувствовала, он определенно не надоедал ей больше. Скорее развлекал и интересовал. И беспокоил. К тому же, как бы он ни был привлекателен, он был абсолютно не в ее вкусе.
— У меня и так проблем достаточно, и без свиданий с мужчиной, обладающим ужасным вкусом в меблировке и сомнительным в области домашних животных.
Она взглянула в сторону патио и не смогла сдержать смех, увидев полный надежды взгляд Мо, впечатавшегося мордой с внешней стороны стекла.
— Вы ведь на самом деле не ненавидите собак.
— Конечно, я не ненавижу собак. Мне нравятся собаки. — Она склонила голову, изучая мохнатую морду. — Я не думаю, что это собака.
— Они поклялись, что это именно собака, когда я забирал его из питомника.
Ее глаза смягчились.
— Вы забрали его из питомника?
Ага, ее оборона дает трещину. Он встал так, что смог изучать Мо вместе с ней.
— Он был несколько меньше тогда. Я пошел туда, чтобы подготовить статью о приюте, он наскочил на меня и так посмотрел, как будто хотел сказать: «Окей, я тут ждал, пока ты меня заметишь. А теперь пойдем домой. Здесь мое дело пропащее».