— Что-о-о? — от ярости на шее бар Борта вздулись жилы. — Бунт? Дерзость? Неповиновение? Один — сопляк, — он ткнул пальцем в Кирота, — другой — хайритский выкормыш…
— Этот хайритский выкормыш сегодня выиграл битву и спас твою старую шкуру, о достойнейший, — спокойно произнес Ильтар. — Поэтому не стоит слишком горячиться. Твои-то храбрые воины всего лишь дорезали побежденных.
— Победу нам даровала Шебрет! И мудрый план бар Нурата!
Ильтар задумчиво взъерошил копну своих светлых волос и посмотрел на оранжевое светило, уже наполовину скрывшееся за холмами. На лице его было ясно написано, что не стоит спорить об очевидном, а лучше поскорее промочить глотки после тяжких боевых трудов. Тем не менее он вытянул руку в сторону пяти тяжелых фургонов, около которых, выпрягая израненных животных, копошились хайриты.
— Мы тоже почитаем мощную Шебрет, богиню войны и кровавых сражений, сестру Грима, старшего из Семи Ветров, — произнес вождь, — поэтому будем считать, что она вложила в голову моего хитроумного брата мысль использовать эти повозки. Сегодня он научил нас, как справиться с непобедимыми ксамитскими копейщиками. Возможно, Шебрет шепчет советы на ухо всем полководцам, но только великие понимают их правильно и действуют верно. На то они и великие… — Ильтар вздохнул, бросил алчный взгляд в сторону обозных телег с последними бочонками пива — они как раз выезжали на луг — и веско добавил: — Хайриты очень уважают моего брата, благородного Эльса из Дома Карот, Перерубившего Рукоять… Они пойдут дальше под его рукой. Я все сказал.
Во время этой краткой речи вокруг тела павшего стратега произошли некие перемещения. Теперь по одну сторону находились Ильтар, сам Одинцов и молодой бар Кирот, по другую — разъяренный бар Ворт и два старых сардара. Три джейдских офицера, полные сомнений, стояли между ними. «Словно склока в Думе, — пришло на ум Одинцову. — Левые, правые и центристы».
С одним небольшим отличием: Одинцов не был ни левым, ни правым, ни центристом, и никто не мог упрекнуть его в любви к спорам и отсутствию решительности. Он указал на кинжал старого Асруда, все еще торчавший в земле у самых ног бар Ворта, и рявкнул:
— Уши! Твои уши, сардар!
Казалось, старый вояка внезапно успокоился. Окинув рослую фигуру Одинцова оценивающим взглядом, он вытащил меч и негромко, но твердо сказал:
— Уши тебе мои понадобились, хайритский пес? Ну, так подойди и возьми! — Затем он повернулся к своим соратникам: — Всем нам известно, каким образом благородный нобиль и офицер должен защищать свою честь. Конечно, этот, — он кивнул в сторону Одинцова, — всего лишь разжалованный гвардеец и сопляк, недостойный скрестить меч с ветераном. Однако в нем есть капля-другая айденской крови… и я выпущу ее как можно быстрее. А потом мы разберемся и с остальными. — Бар Ворт мрачно кивнул на Ильтара и молодого бар Кирота.