Вдали протекала река. Медленно, неспешно ее воды вливались в болото, питали черные промоины и исчезали в бездонной трясине. На берегу был раскинут лагерь — с полсотни палаток, вокруг которых сейчас паслись невозмутимые тархи. Широко ступая — при каждом шаге ноги уходили в почву чуть ли не по щиколотку, — Одинцов подошел к Баргузину, на котором понуро сидел Чос, закутанный для защиты от солнца в полотняную накидку, взгромоздился в седло и хлопнул зверя по мохнатой шее. Тот затрусил к биваку. Его огромные копыта и лишняя пара ног великолепно подходили для продвижения по вязкому болотистому грунту, и вообще тархи вели себя так, словно попали в родные места, где воды слаще и трава вкусней. Но даже им требовалась хоть какая-то опора, а ее в Великом Болоте не было. При первой же попытке пустить туда шестиногов, Одинцов потерял двух животных. Людей пришлось вытягивать на берег веревками.
Вытерев капюшоном плаща стекавший на глаза пот, он хмуро покосился в сторону трясины. Теперь он знал, что преграждает путь к легендарному Югу. Ни пешему, ни конному, ни на лодке, ни на плоту не перебраться через это чудовищное болото, тянувшееся, видимо, до самого экватора — на тысячу или больше километров, по его приблизительным подсчетам. Пожалуй, это природное образование с эндемичной фауной и флорой, не имевшее аналогов на Земле, и болотом нельзя было назвать — скорее то было заболоченное, вытянутое в широтном направлении море среди неимоверно топких берегов, пересекавшее континент от края и до края. В этих низких широтах безжалостное солнце наверняка выжгло бы всякую жизнь, превратив землю в пустыню, но экваториальные океанские воды каким-то образом вторгались в материковую твердь, смешиваясь с почвой и заливая возникающей грязевой субстанцией огромную территорию. Возможно, где-то на юге, еще ближе к экватору, как подозревал Одинцов, простирались открытые воды. Но какая там температура? Семьдесят пять, восемьдесят градусов? Несомненно, ничто живое там не может существовать. И столь же несомненно, что есть лишь один способ преодолеть Великую Топь — по воздуху. Когда в Айдене изобретут самолеты.
Чос сзади дышал тяжело, с присвистом; похоже, сил на проклятия, а тем более на разговоры у него уже не оставалось. Как и у всех прочих. Если бы не тархи, проявлявшие и в этом жутком климате не меньшую живость, чем на прохладном севере, ни один человек не ушел бы отсюда. Они просто свалились бы через сотню-другую шагов, сделавшись кормом для шестиногих ящеров, змей и чудовищных жаб.
Одинцов в очередной раз порадовался тому, что, миновав край холмов, твердо решил не брать с собой ни одного пешего. Это случилось двадцать дней назад, когда вполовину уменьшившееся айденское войско, преодолев лабиринт ущелий и долинок, вновь вышло на ровную местность. Пересыхающая речка, вдоль русла которой они двигались почти на протяжении сотни километров, превратилась в мутноватый мелкий ручеек, который можно было перешагнуть в любом месте. Выбрав на берегу подходящий холм с плоской вершиной, Одинцов велел возвести укрепленный лагерь и на следующий день, к вечеру, объявил сардарам о своем решении.