— Все ясно?
Четверо просто кивнули, Голома же щелкнул каблуками и рявкнул:
— Так тошно! Разресите итти?
— Идите! — отослал его подполковник. Участковый, круто развернувшись и, как на плацу, печатая шаг, двинулся к двери. Оставшиеся милиционеры давились от смеха. Это "так тошно" давно вошло в местный фольклор и не переставало веселить публику.
— Как он мне надоел! — пожаловался Арифулин своим подручным и нажал клавишу вызова дежурного.
— Зыков? Тормозни там Голому, дай ему в подчинение двух орлов и пусть пешком, да-да, не ослышался, пешком патрулирует свой участок. Все!
— Ей-богу, если Стриж его грохнет, я буду только рад. Ну вы-то все поняли? — снова обратился он к подчиненным.
Те дружно закивали головами. Арифулин протянул им пачку «Мальборо» и, пока старшие машин разбирали сигареты, добавил:
— Не чикайтесь там. Как увидите, обойму всадите, а там уж и протоколы писать можно. Кто его грохнет, в отпуск пойдет в июле.
У каждого свои стимулы и поощрения.
Он вытащил из дела фото Стрижа.
— По ходу отдайте в лабораторию, пусть размножат и десять штук принесут мне, срочно.
Оставшись один, Арифулин подошел к большому зеркалу, критически оглядел себя, вытащил из кармана расческу и стал аккуратно, волосок к волоску, укладывать волнистые волосы. Закончив с этим, еще раз изучил отражение и остался очень доволен. Начальник милиции был моложав, строен, даже сухощав. Роскошные усы под Боярского, виски с благородной проседью, черные выразительные глаза. Хорош был собой милицейский бог, на слабый пол производил неизгладимое впечатление. Один только недостаток: желал, чтобы, звали его полковником. Не хотел слышать маленькую приставочку «под», хотя и имел на погонах всего по две звездочки.
Честолюбив был Арифулин, высоко метил. Когда четыре года назад его пнули из областного центра сюда, в захолустье, он подумал, что все, карьере его конец. Но, оглядевшись на новом месте, с удивлением вдруг понял, что как раз здесь у него власти больше, чем было там, под большим начальством. Да и кому он нужен, этот городишко в трех часах езды от центра? И Арифулин быстро освоился здесь, вошел, как патрон, в дьявольскую обойму местной мафии.
Если бы инструктаж в милиции слышал Стриж, он не стал бы так легкомысленно насвистывать, собираясь на прогулку по родному городу. Анатолий оделся, разыскал небрежно брошенную вчера сумку, вытащил оружие, оглядел его. Еще раз подивился непривычным формам «узи», вскинул его на вытянутую руку. Потом вышел в сени, нашел какую-то старую тряпку, завернул в нее обе железяки. Долго искал, куда все сунуть, исследовал и дровяник, и баню. В конце концов заинтересовался собачьей будкой. Сработал ее Витька как все, что он делал, добротно и на совесть. Конура была с двойными стенками, засыпная, с настоящим, как у обычного дома, чердачком. Оторвав от крыши одну из планок, Стриж сунул в пустое пространство оружие и кулаком забил планку на место. Потрепав крутившегося рядом Шарика, сказал ему строго: