Верхнее освещение делало небольшую картинную галерею таинственной и загадочной. Все в этом доме было загадочным, даже пес, который опять встрепенулся, когда я во второй раз полез в карман за сигаретами, хотя, казалось, он спал. Убедившись, что у меня в руке все та же пачка Парламента, Зиг перевернулся на другой бок, зевнул и снова закрыл глаза.
Я же, совсем обнаглев, решил подойти поближе к картинам, висевшим в дальнем конце зала. Но в это время открылась дверь, и в зал вошел ворчун.
— Прошу прощения! В это время мы обычно включаем сигнализацию.
Он подошел к стене и щелкнул выключателем. Под карнизом вспыхнули скрытые светильники, озарив зал мягким светом, заигравшим на позолоте массивных рам.
— Я дворецкий господина Воронцова, — представился он. — Зовите меня Герасимом.
— Очень приятно. Максим, — я протянул руку.
Сзади раздалось предостерегающее рычание Зига.
— Прошу следовать за мной! Господин Воронцов ждет вас, — торжественно объявил Герасим, жестом пригласив меня подняться на второй этаж.
Загасив сигарету в маленькой хрустальной пепельнице, я направился к широкой лестнице.
Наверху меня ждало еще большее потрясение. Тициан, Караваджо, Пуссен, Рембрандт!.. Целая стена была занята гравюрами Дюрера!
— Прошу сюда, — Герасим толкнул дверь в конце коридора, приглашая меня войти. Сам он не зашел, чтобы доложить о моем приходе.
Я сбросил с себя оцепенение и переступил порог комнаты…
Помещение, в котором я очутился, являлось, по всей видимости, личным кабинетом господина Воронцова. Все в нем говорило об изысканном вкусе и о большом количестве нулей на банковском счету его хозяина.
Кабинет представлял собой громадную круглую комнату диаметром не менее десяти метров, с высоченным куполообразным потолком. Всю стену напротив дверей занимало большое французское окно, занавешенное тяжелыми, расшитыми золотом шторами. Круглый ковер размером с вертолетную площадку покрывал большую часть пола, оставляя неприкрытой узкую полоску дорогого паркета около стен. Слева и справа, друг против друга находились два камина, в одном из которых, несмотря на теплую погоду, полыхали, потрескивая и разбрасывая вокруг искры, два сосновых ствола. Пространство между дверьми и каминами занимали полукруглые книжные шкафы из маренного дуба, смыкающиеся над дверью. Две же стены по бокам от окна были увешаны несколькими прекрасными полотнами, каждое из которых стоило целое состояние.
Посредине кабинета, чуть смещенный к окну, стоял стол, который не поместился бы в нормальной комнате.
Ошарашенный великолепием и размерами кабинета, я сперва было и не приметил маленького, аккуратного старичка в стеганом домашнем пиджаке коричневого цвета, сидящего в кресле за столом.