Габуния и Лапшин протискались к прилавку. Зверь был странный. На его сильных лапах желтели плавательные перепонки. Длинный голый хвост свисал почти до земли.
Толпа недоумевала. Все смотрели на хозяина духана и ждали. Но хозяин задыхался и сердито молчал.
В это время появился аспирант Института пушнины Вано Ахметели. Он легко шел через толпу, как через пустую площадь, отстраняя зевак. За ним спешил маленький милиционер Гриша с роговым свистком в руке.
Вано подошел к прилавку и поднял зверя за хвост. Гриша засвистел, расставил руки и начал пятиться, оттесняя толпу. Он кричал на упрямых и издевался над человеческим любопытством:
- Ай, умрешь, когда не увидишь? Какой любопытный! Смех душит смотреть на таких глупых людей!
- Где убил? - спросил Вано охотника и сжал густые брови.
- На Турецком канале.
- Как тебя зовут?
- Гулия.
- Ну что ж, Гулия,- тихо сказал Вано,- ты убил запрещенного зверя. Две недели посидишь.
Гулия сердито высморкался. Потом он страшно посмотрел на Вано и пробормотал:
- Крысиный сторож! Убью лягушку, ты тоже меня арестуешь?
- Не волнуйся, кацо. На суде тебе дадут слово... Гриша, сходи с ним в милицию.
Толпа повалила за Гришей и Гулией. Охотник был взбешен. Он снова нес зверя за хвост, но уже без прежней гордости. Зверь стучал головой о мокрые плиты тротуара.
Дождь затихал. Он сыпался мелкой пылью.
В духане остались Габуния, Вано и Лапшин.
- Что это за животное? - спросил Лапшин. Вано притворно удивился:
- Неужели не знаете? Аргентинский зверь нутрия с реки Рио-Негро.
- Простите мое невежество,- ответил язвительно Лапшин,- но я не зоолог, а ботаник.
- Вы специалист по влажным субтропикам. Должны бы, кажется, знать.
Габуния постарался замять разговор, готовый перейти в ссору. Каждая встреча Вано с Лапшиным кончалась колкостями. Вано не любил молодого ботаника за его американские костюмы из мохнатой розовой шерсти и изысканные манеры. Вано казалось, что ботаник смотрит на советские дела свысока, как знатный иностранец.
Габуния краснел от всяких резких выходок. Он был застенчив, высок. Малярия покрыла желтым налетом белки его всегда улыбающихся глаз.
- Нутрия,- сказал он, смешавшись,- самый драчливый зверь в мире.
Эта новость была встречена равнодушно. Вано с горечью посмотрел на Габунию:
- Когда ты высушишь болота и сделаешь из Колхиды вот эти замечательные сады, что рисует Бечо, нутрия погибнет. Ты главный убийца нутрий. Им нужны джунгли, а не лимонные сады. Конечно, жаль...
Все посмотрели на картину Бечо. Дождь стих. Солнечный свет прошел через листву магнолий и превратился в зеленоватый сумрак. В этом мягком освещении картина Бечо показалась Габунии совсем новой. Хотелось потрогать пальцем тяжелые апельсины.