– Молчун хочет, чтобы я вернул ему брата, – заявил Глеб.
Пичуга удивленно уставился на Глеба, потом качнул головой и сказал:
– Это невозможно. Пастырь никого не отпускает просто так. Я сам чуть не попался в его сети. Кабы не бурая пыль…
– Это я уже слышал, – оборвал его Глеб. – Скажи-ка лучше, ты был когда-нибудь в «уграйской куще»?
– Нет. Но я был рядом. Пробовал просить подаяние.
– И как? Получил что-нибудь?
Пичуга усмехнулся и махнул рукой.
– Какое там. Общинники, я слышал, сами живут впроголодь. Пара ломтей хлеба с маслом – вот и вся дневная трапеза.
– Но ты, кажется, говорил, что в общине Пастыря есть богатые купцы.
– Есть.
– Значит, Пастырь богат?
– Трудный вопрос.
– А ты напрягись и ответь.
– Думаю, что Пастырь не просто богат, а сказочно богат. Когда зажиточный купец вступает в общину, он привозит в «кущу» все свои деньги и весь свой скарб. А потом Пастырь сжигает все это на жертвенном костре.
– Сжигает? Чем же тогда живет община?
Пичуга усмехнулся тонкими губами.
– Ты меня не слушал, ходок. Я ведь говорил тебе про морок и сон.
– Хочешь сказать, что никакого костра, на котором сгорает имущество богатого общинника, нет? Что все это – лишь видимость?
Пичуга кивнул.
Глеб швырнул окурок на пол и раздавил его сапогом.
– Спасибо за рассказ, Пичуга. Веди себя хорошо.
Глеб повернулся и зашагал по лестнице наверх. На полпути он остановился, обернулся и сказал, обращаясь больше к Ершу, чем к Пичуге:
– Забыл предупредить: никому не говорите, что видели меня. Иначе…
– Знаю-знаю, – уныло кивнул Ерш. – Посадишь меня в клетку и будешь кормить гусеницами и червяками, пока я не запою щеглом.
– Точно, – кивнул Глеб, отвернулся и зашагал прочь.