Любезный, вы сюда не лезьте,
Здесь волком смотрит человек.
Забыл сказать – я в Гиблом месте,
Вокруг – сплошной девятый век.
Дороги – дрянь. Косые срубы,
В кружалах брагу хлещет мразь,
И оборотень скалит зубы,
И круто правит мертвый князь.
Коли найдете странный камень,
По форме схожий с головой,
Не вздумайте пинать ногами —
Возможно, это череп мой.
Перечитав стишки, Глеб дернул уголком губ. Не Бродский, конечно, но сгодится.
«Представляю, как вытянется физиономия профессора, когда эта береста попадет к нему в руки, – с наслаждением подумал он. – Небось, созовет по этому поводу научный консилиум. Опубликует статейку в журнале «Science», получит грант. Ну а там и до нобелевки недалеко».
– Эй, целовальник, еще водки, – потребовал Глеб.
Получив свой стаканчик, Глеб хотел залпом выпить, но вдруг увидел, что сидевший рядом бородатый человек в длинной коричневой плащанице с любопытством заглядывает в его бересту.
– Интересно? – прищурился на него Глеб.
– Прости, брат, – смущенно отозвался тот. – Путь мой был долог, и прошел я много стран. Но нигде не видал таких буквиц.
– А ты сам-то откуда родом?
– Я подолгу жил в разных местах, но родом я из Болгарского царства. Мой отец был друнгарием при военачальнике города Солуни.
– Ты христианин?
– Да. Черноризник.
Глеб нахмурился:
– Вон оно что. Вообще-то, я черноризников не очень… Но ты вроде мужчина приятный. – Внезапно Глеб оживился. – Хочешь, прочту тебе свой стишок?
– Я буду рад тебя выслушать, брат.
Глеб отставил стаканчик с водкой и взял берестинку.
– Это, конечно, не шедевр, но… Ладно, слушай.
Он кашлянул в кулак и принялся нараспев читать их, как делал это когда-то в клубе «ОГИ» на Чистых прудах, в ту далекую пору, когда еще воображал себя великим поэтом. Закончив читать, Глеб быстро глянул на странника:
– Ну, как?
– По-моему, прекрасно, – ответил тот.
– Да? – Глеб усмехнулся. – А по-моему, чушь. Да, теперь я вижу, что это полная чушь. – Глеб смял в руке берестинку и швырнул на пол.
Снова взявшись за стаканчик, Глеб залпом выпил водку, вытер губы рукавом охотничьей куртки и сказал:
– Мне пора, странник. Бывай здоров.
– И ты не хворай, – последовал ответ.
Расплатившись с целовальником, Глеб вышел из кружала. Странник проводил его взглядом, затем нагнулся и поднял с пола берестинку с нацарапанными буквами.
Глаза черноризника лихорадочно заблестели.
– Удивительно! – пробормотал он. – Этого человека послал мне сам Господь!
На лавку, рядом с черноризником, уселся долговязый, хмурый тип в таком же темном балахоне.
– Мефодий! – обратился к нему черноризник, восторженно сверкая глазами. – Ты только посмотри, что у меня есть!