Цалерис подошёл, осторожно положил ему руку на плечо.
— Вам бы уехать из города. А ещё лучше — с материка. И побыстрее.
— Почему? — непонимающе посмотрел Малугир.
— Губернатор прикажет вас убить.
— Нет, — криво улыбнулся Малугир. — Ведь я же единственный наследник. Род прервётся, а для него это…
— Однако вы не сомневаетесь, что губернатор способен отдать такой приказ.
Малугир поёжился.
— Я не…
Цалерис усмехнулся с ехидцей.
— Разве?
— Мои родители… — сипло сказал Малугир. — Их лётмарш разбился… Это дед заказал?
— Нет! — Цалерис схватил его за плечи, тряхнул. — Даже и не думай. Когда из лицея вышибли, первое, что я проверил, так это смерть твоих родителей. Взломал по сети полицейский архив. Дознание велось качественно, и там всё чисто. Это реально был несчастный случай. Губернатор здесь ни при чём. В лазоревый чертог твои родители ушли по воле пресвятого.
Малугир кивнул. Цалерис убрал руки, поклонился. Немного помялся и сказал:
— И всё же вам надо уехать. Сейчас же. Убить вас губернатор, может быть, и не убьёт, но ведь ещё и психоактивные инъекции, гипнотехнологии. Много всякой дряни придумано, чтобы заставить людей сделать то, от чего с души воротит. Я слышал ваш разговор в кабинете. На придворный чин у губернатора так аппетит разгорелся, что все другие чувства поотшибало. Ради него он вас не то что в экзекуторы, императору в койку засунет. А чем он там заниматься предпочитает, всей Бенолии известно.
— Вы… — Малугир не договорил, застеснялся.
Цалерис улыбнулся.
— Нет, я такой же традиционник, как и вы. Но тех, кто предпочитает жёлтые радости, не осуждаю. Только наш богоблагословеный государь реализует их в такой форме, что свинью затошнит.
— Да, я кое-что об этом слышал.
— Я выведу вас из резиденции, — сказал Цалерис. — Охрана здесь хорошая, но только не для теньма. Меня они даже не заметили. И сослуживцы бывшие тоже не увидели. На курсе я был лучшим… Вас тоже никто не заметит.
— Мне вещи собрать надо.
— Нет. Барахло помешает. Брать надо только деньги. Всю наличку и все кредитки, которые у вас есть. Я сейчас принесу. Вам самому в свои покои лучше не возвращаться.
— Да, конечно, — кивнул Малугир. — Я понимаю. Только… Я бы хотел…
Цалерис ободряюще улыбнулся:
— Скрипку я тоже возьму. Но только одну.
— Мне и нужно одну! Ту, которая называется «Натали». Она в музыкальном салоне, футляр…
— Я знаю. Теньмы всегда всё знают о вещах как Светоча, так и членов его семьи.
— А что ещё знают теньмы? — с холодной злостью спросил Малугир. Мысль, что в его комнаты заходили не только личные слуги, а другие, совершенно посторонние люди, обожгла точно крапива. Чужаки трогали его вещи, читали его письма. Расспрашивали обслугу о его привычках. Вторгались в то, что Малугир считал принадлежащим только ему. И это было ещё больнее и унизительнее, чем дедовы пощёчины.