Кеттрик выбрал восточный порт.
Под ними раскинулась темная земля, усыпанная деревьями, джунглями, горами, равнинами, обширными саваннами, извивающимися реками. Все было окрашено в цвета коричневого тона – охра, желтый и тускло красный. Цвета меркли и приобретали странный оттенок по мере того, как рассеивались облака. «Грелла» скользнула своими убогими огнями по пузатому краю грозовых туч, как булавочный укол на фоне молнии. Бокер шатко посадил ее на посадочную площадку в центре грязного поля, стреляя ракетным огнем, потом установил свою развалюху на трехногой подпорке и выключил все приборы.
Чай первой выскочила наружу. Мужчины последовали за ней, сопротивляясь штормовому ветру. Кеттрик смотрел, как Чай мчалась в мрачной темноте, как серый призрак, несомый ветром. Пророкотал гром. Небо прорезала толстая серебряная змея молнии. На поле была только «Грелла» и еще одна скрипящая остовом развалина.
Обливаясь потом от густого тяжелого воздуха, путешественники отправились в деревню. Воздух был невыносимо перенасыщен ароматами разнообразных цветений. Высокие деревья с красной листвой по обе стороны дороги стряхивали вниз водопады лепестков своих массивных белых крон, и людям казалось, что они идут сквозь снегопад. Чай догнала их, тяжело дыша, стряхивая с мокрой шерсти летящую белизну.
Разразилась гроза.
Кеттрик продирался вперед сквозь потоки дождя и порывы ветра, стремясь поскорее выбраться из-под деревьев, которые он уже не видел за нарастающей пеленой. После того, как утих первый порыв грозы, он заметил впереди движение, услышал смех, и через некоторое время он со своими спутниками очутился в центре толпы маленьких темнокожих людей, которые вставали на цыпочки, набрасывая них них домотканые накидки, отряхивая влагу с их волос и танцуя, как дети во время дождя. Они охали и ахали вокруг Чай, но потом оставили ее в покое и переключились на мужчин, которых они полунесли-полутолкали вдоль тропинки.
Так они вышли на широкую деревенскую площадь, окруженную небольшими островерхими домами, подставляющими ветру свои камышовые крыши. Их привели к Высокому Дому, куда вели всех чужестранцев, потому что это было единственное строение достаточно высокое, чтобы разместить их.
Внутри было сухо, пол был высоко поднят над уровнем грунта и выложен хорошо утоптанными опилками. В воздухе все еще витал затхлый предгрозовой запах жары. Крыша дребезжала, стены шатались, но Кеттрик уже бывал в этом доме перед грозой и знал его комфорт и гостеприимство.
Оглядевшись, он увидел небольшого человечка, направлявшегося к ним. На нем была красная служебная форма. Возраст человечка определить было трудно, если не считать того, что его мальчишеское лицо начинало приобретать умудренное годами выражение, как передержанный розовый плод. Кеттрик отключился от общего веселья, перекрывающего шум грозы, и выкрикнул: