И мы побежали. Ха, побежали… Побежали — это сильно сказано. Мы поковыляли, опираясь друг на друга. И уже было непонятно кто кого тащил: я — Тёрма или Тёрм — меня. Наверное, он, потому что я, кажется, на некоторое время потеряла сознание, во всяком случае, как мы оказались за воротами, я не помнила.
— Сюда, — Тёрм кивнул в сторону ближайшего эшафота. Он тяжело дышал, в его правой руке вместо палицы блестел тот самый валигорский меч.
Я мотнула головой.
— Бежим, нам нельзя останавливаться, — мой голос едва слышался.
— Если мы не перевяжем твои раны, ловить уже будет некого.
Чёртов полковник бесцеремонно втолкнул меня под деревянный настил. Я плюхнулась на сырую землю — под настилами рустанских эшафотов почва, чтобы впитывать вытекающую из тел казнённых кровь, никогда не застилалась камнем — рядом со стоном повалился Тёрм. В его руках я увидела узкие полосы довольно чистой тряпицы, надранной из белья валяющихся за воротами стражников.
— Я… долго… была без памяти?
— Нет, — Тёрм не собирался тратить силы на бесполезные разговоры, и правильно. Я и так не понимала, каким образом он ещё до сих пор держится.
Бинтовал он быстро и сноровисто. Я же тем временем огляделась по сторонам: в самом тёмном углу виднелся довольно большой свёрток.
— Тёрм, — я кивнула в сторону свёртка.
— Сейчас, — он затянул последний узел и, проползя немного вперед, дотянулся, ухватил пальцами и бросил под ноги так заинтересовавший меня предмет.
Хватило одного взгляда, чтобы понять, что это такое. Я брезгливо поморщилась, пододвинула сверток к себе и потянула за концы связывающей его бечёвки. Узел рассыпался. Нашим глазам предстали два красных балахона — одежда палача и его помощника.
— Уходим, — Термарель настойчиво потянул меня за руку.
— Постой, у меня есть идея.
— Авель, нам надо спешить.
— Я знаю, Тёрм… Но нам надо одеть вот это…
— Думаешь, два палача, разгуливающие по городу, не привлекут ничьего внимания? — с сарказмом заметил полковник и ткнул остриём меча в развалившиеся по земле одежды.
— Ты плохо знаешь нашу страну. Балахон палача и одеяние путешествующего пилигрима мало чем отличаются друг от друга. Всё отличие: вот такая маска, - я показала пальцем на узкую ленту с двумя прорезями для глаз, — вот и вся разница
— Авель, ты хочешь сказать что твоё милое — ого! — девичье личико можно спутать с лицом измученного дальними дорогами подвижника?
— Во-первых, я не думаю, что моё лицо сейчас выглядит менее измученным, во-вторых, пилигримы низко опускают голову, будто бы поклоняясь, покоряясь судьбе и отдавая себя в руки всевидящему провидению. Моего лица никто не увидит.