— Да, оставайтесь, — тихо проговорил Володя, — Пойду одеяло вам мамино из шкапа достану.
— С удобствами! — бушевала Дина в выделенной нам маленькой горенке, — Деревня, блин! Главное удобство это телек.
— Один вечер без него переживешь, — вздохнула я, — А хочешь, иди к бабушке посмотри какую-нибудь «Кармелиту». Или новости.
— Хреновости, — проворчала Дина, громко плюхнувшись на подушку.
— На, возьми, — я достала из кармана куртки свой плейер с наушниками, — Послушай радио. Только не подпевай громко.
— Слушаюсь, товарищ генерал. А ты куда? — встрепенулась она, увидев, что я иду к двери.
— На кухню, воды попить.
Был еще только десятый час, но в конце августа темнеть стало раньше, и было ощущение, что уже поздно. В кухне горел свет. Войдя, я увидела, что Володя моет посуду, вытирает и расставляет по местам в буфет.
— Днем времени нет, — степенно объяснил он.
— Ты хозяйственный мужчина, — с одобрением заметила я.
— Повезет кому-то, — серьезно заявил Володя, и его рука с намыленной губкой замерла.
За окном в темноте послышался шорох. Чьи-то шаги приблизились к двери. Володя отложил губку, тарелку и отступил от мойки к столу.
— Кто это пришел? — спросила я.
Володя не ответил. В дверь постучали.
— Баба Майя. Бабушка! — позвал молоденький женский голос.
Володю передернуло.
— Баба Майя спит, — хрипло ответил он.
— А, Володечка, — обрадовалась девушка на улице, — Это я, сестра твоя, пришла. Впусти меня, пожалуйста.
— Нет, — почти шепотом сказал Володя и сел на лавку между столом и стеной.
Я в удивлении смотрела на него, но мальчик немигающим взглядом уставился в темный квадрат окна.
— Ну, как же так? — жалобно спросили под окном, — Открой, Вовочка. Я хочу домой.
Володя затрясся, как в ознобе.
— Нет.
— Открой. Открой! — голос из темноты уже был злым, а не жалобным.
Володя выглядел беспомощным. Его глаза наполнились слезами.
— Лена, уходи. Уходи, пожалуйста, — всхлипнул он, — Бабушка не велела тебя впускать.
— А ты ее не слушай, ты же уже взрослый, — ласково пропели под окном, — Открой дверь.
Володя замотал головой и зажал уши ладонями.
— Володенька, я ж тебя зубами загрызу, — насмешливо хихикнула девушка за дверью, — Открой кому говорят!
Смотреть на Володю было невыносимо. Он бы белым, как полотно. Не понятно, почему, но было видно, что он безумно напуган появлением старшей сестры.
— Давай я пойду и скажу ей, чтобы угомонилась, — предложила я и шагнула к двери.
— Стой, — сначала мне показалось, что это говорит мама, до того похожим оказался Динин голос.
И сама она, появившись в кухне, была вылитая мама. Такая же суровая и решительная, как наша Зинаида Дмитриевна.