— Зря ты кипятишься, — тоном доки произнес другой, — подумаешь, какая-то девственница-деревяшка.
— Что ты во всем этом понимаешь! — вспылил Наемник, — для тебя, разумеется, приятнее девки из заведения мамы-Розы. А может, тебя интересует что-нибудь иное, недаром у тебя словно шило в одном месте.
— … конечно, я все понимаю… — продолжал дразнить тот, кто казался смелее, — формы у нее безупречные, есть, куда приложиться… Ты бы женился на аборигенше-фермерше, что ли. У них, как у всех, имеется кое-что…
— Вольф, я тебя предупреждаю!..
— Не смеши меня, на что ты способен?! А? Ты же не хочешь однажды получить пулю в лоб?
— Капрал? Ты?.. ты!.. Что ты знаешь о нем?
— Отпусти меня. Ты всегда был маменькиным сынком. Небось, провожала и забирала из школы?
— Мне не нравятся твои намеки!
— А я не намекаю. Какие, к черту, намеки. Я говорю прямо, — похоже, у вас был один предмет обожания…
— Заткнись! Карлос был женат!
— У каждой медали есть оборотная сторона…
— Говори, что ты знаешь о нем?
— Что я могу знать — примерный служака…
— Смени пластинку!
— Я и говорю…
— Похоже, ты все подстроил?!
— Я ни при чем…
— Куда же он делся?
— От него остались только обгоревшие сапоги… Но это секретная информация. Еще счастье, что остались, вдове на память. Ха-ха… Весело. А? Дикая страна. Дикие нравы.
— Чего ты ждешь?! — почти кричала она.
Теперь она снова была Данутой или, вернее, той женщиной, которую Он знал или думал, что знал.
— Разделайся с ними!
— Я не могу, — сказал Он. — Просто не могу.
— Чего ты не можешь?!
— У них такие человеческие лица…
— Твой Карлос — дерьмо. Он даже не мог удержаться, чтобы не влезть в говно.
— Он спас тебе жизнь! Может, ты сам убежал от Стрелка со сломанной щиколоткой?
— Карлос — дерьмо! Ты же не хочешь, чтобы я доказывал тебе это?
— Рано или поздно Стрелка поймают, и тогда всему конец.
— Появится новый. Борьба с ними похожа на ветряные мельницы…
— Карлос не был наивным, он был героем!
— Я помню, все его штучки с тумбочками, когда мыльница должна лежать от края на толщину пальца, а скребок должен быть раскручен и разложен в определенной последовательности. А если обнаруживалось что-то иное, кроме Библии, — трое суток карцера и чистка клозетов. Презерватив или карты для него были святотатством. Он был трезвенником и кастратом. Он вообще ни на что не годился, кроме исполнения приказов, твой Карлос. Так что же теперь, памятник ему поставить — погиб при исполнении долга черт знает где и черт знает за что. А?
— Это не наше дело.
— А чье? — спросил жандарм.
— Все же он тебя спас… — вяло возразил другой.