— Можно тебя спросить?
— Ты уже это делаешь, — ответил Он, как заговорщик, избегая ее взгляда.
— Почему ты один?
Если бы она спросила о чем-то другом, Он бы удивился не меньше, потому что знал — это нелогично. Нелогично приписывать мыслям мысли. Думать за них и отвечать самому себе же. По крайней мере, Он так это представлял. Но, возможно, Он ошибался. Возможно, это были не мысли, а люди.
— Я специалист по искаженному движению, — громко поведал ему Андреа.
— Что? — удивился Он, оборачиваясь.
— Разумеется, не слышали, — добавил он, обсасывая косточку. — Микролинзирование…
Даже не торжествовал. Тайно наслаждался. Его страсть лежала за пределами обычной жизни. И он знал, что его не все понимают — два десятка человек во всем мире.
— Не слушайте его, — улыбнулась Мака, — он всех пытается огорошить. Девяносто пятое шоссе вдов. Я и это пережила. Правда, мы развелись…
В ее фразе сквозила печаль. Так говорят жены о безвременно ушедших мужьях.
Он знал, что это неправда, что это не могло быть правдой, но промолчал. На что я надеюсь? подумал Он. Почему я даю себе морочить голову?
— Я не волнуюсь, дорогая, — спокойно возразил Андреа. — Я только пытаюсь объяснить, что такое «червоточины». Слышали о таком?
Казалось, он не может говорить ни о чем ином, а только о науке.
— В общем виде, — ответил Он уклончиво.
— В действительности, это не шутка. Самое главное — знать, куда тебя выплюнет, а это чисто вероятностный процесс. Но… — и он поднял палец, — я его решил! Правда, с некоторым приближением, но решил…
Он замолчал, наслаждаясь эффектом, который давно перешел в привычку. Он был честен, как все педанты. Наверное, он принадлежал к тем бумажным червям-теоретикам, которые делают открытие с помощью пера, а потом всю жизнь этим гордятся, не понимая, что рядом есть и другие люди, с другими интересами, те, которых не интересуют научные открытия.
— Не может быть! — подыграл Он ему.
— Не верите?! — Казалось, он не заметил иронии.
— Это его любимый конек, — пояснила Мака. — Правда, милый?
Фраза привела его в замешательство — Он отвык от того, что в этом мире кто-то на кого-то имеет права. Она поняла и засмеялась.
В профиль она была не так хороша, как в фас: пухлые губы и вздернутый славянский носик. И все равно: что-то родное и близкое, словно материнское. Он едва не поддался искушению заглянуть в себя глубже. Он забыл, почти все забыл. Он даже не помнил, как надо вести себя с женщинами, и чувствовал, что похож на слона в посудной лавке. На самом деле по привычке Он перешел в стадию ожидания.
— Ну почему ты меня все время перебиваешь? — возмутился Андреа.