Воцарилась мертвая тишина.
С трудом сдерживая приступы смеха, я лишь тихонько стучалась головой о широкие плечи Айс. Никак иначе нельзя было смотреть на лицо лесничего - лицо таращающееся на обнаженное и представленное во всем великолепии тело моей возлюбленной.
Мне не было нужды видеть все происходящее. Я и так прекрасно себе представляла знаменитый взгляд Айс.
- Да? - медленно протянула она. Голос был полон опасности и страсти.
Судорожно сглатывая, мужчина дернул кадыком. Его глаза округлились и блестели как новая монета.
- Что-то не так?
Лесничий испытывал явный дискомфорт. Он качнулся назад на своих каблуках.
- Мм... нет. Я... ошиб.... всего лишь хотел... все ли... хорошо... здесь.
Я не могла пропустить столь удивительного зрелища, вытянула голову чуть вперед и усмехнулась:
- Спасибо, у нас все отлично. Никаких проблем.
Бедный мужчина был на волосок от обморока. Он прокашлялся и пальцами расслабил несомненно тугой воротник.
- Ошиб... тогда хорошо. Раз здесь нет проблем.
Я сделала вид, что задумалась.
- Нет. Не думаю. Но мы ценим ваше участие. Да, Айс?
Я легонько толкнула ее локтем.
Айс нацепила на лицо одну из имитаций искренней улыбки, над которой, честно говоря, ей еще надо поработать, и весьма чопорно ответила:
- Да. Несомненно.
- Спасибо. Догадываюсь, вы хотите остаться одни.
Прокашлявшись на последок, загнанный лесничий попятился назад и очистил помещение, закрыв за собой дверь.
Как только в комнате опять воцарилась темнота, я выпустила на волю свои желания и упала на кровать, сотрясаясь в неудержимом смехе. Спустя мгновение ко мне присоединилась и Айс, хотя, обычно все ее веселье выражалось в нескольких кривых усмешках.
Очень долго мы не могли произнести ни слова. "Смех - лучшее лекарство". И что касается меня, это действительно так. Все мои страхи и сомнения улетучились. По крайней мере, сейчас.
Второй раз за эту ночь я заснула счастливой.
*****
Часто кажется, что чем ближе цель, тем дольше тянется время. В моем случае это было именно так. У меня сложилось впечатление, что это путешествие в первые недели весны длилось уже годы. Мы передвигались по изрытым колеями горных дорог, часть из которых была так завалена снегом, что я опасалась больше никогда не увидеть цивилизации. Моему сознанию представлялись наши тела, замерзшие, словно мраморные скульптуры и ожидающие лета, когда какой-нибудь путешественник их найдет.
Но не смотря на все трудности, нельзя не сказать, что Булл был отличным проводником. Он всегда был жизнерадостен, что порой удивляло, и это поддерживало мой собственный оптимизм.