- Какое счастье? Просто, богатая родня.
- А ты то пойми: ведь это по старому завещанию. Пятнадцать лет завещание лежало. А перед смертью за полчаса он людей к себе потребовал, новое завещание писать. Диктовать уж принялся. Находясь в здравом уме и прочее. Только к стенке отвернулся; я, говорит, вздремну минутку. И не проснулся.
- Так он, может, в новом-то завещании мильон бы тебе оставил.
- Я и говорю: счастливая звезда. Ну куда мне мильон! Одни хлопоты. Люди бы разные глупые полезли, заставили бы фабрику какую-нибудь строить или пароход. Акции там, облигации. Когда бы я стал писать? Оно, правда, и сейчас я не обеими руками пишу, но, ведь, кончу же когда-нибудь эту картину. Да и тебе было бы плохо: иначе, как во фраке, тебя лакеи бы ко мне не допустили. А у тебя фрака-то и нет. Ты бы мне письмо за письмом, допустите, ваше превосходительство Виктор Макарыч, пред свои светлые очи без фрака. А секретарь мой за маловажностью те письма в корзинку. А я бы сидел и плакался: и чего это Степка-подлец не идет. Лишний раз бы поссорились. А мне уж это надоело.
- Ну, тебя! А корюшку давай. И к чему маринованная? Жареная вкуснее.
- Капиталисты привыкли разнообразить свой стол. Жареную я вчера ел. И товарищ Зоя ела. И коньяк пили. А вино какое было! Белого вина нашел две бутылки в кабачке. Древнее вино.
- Оставь Зою Львовну, Виктор.
- Как оставь? Не пускать ее к себе?
- Не ломайся. Все понимаешь. Что она тебе?
- Что? Соседка.
- Не то...
- Ну, Зоя милый человек, умный, умнее тебя.
- Верю. Но однажды я тебя поколочу. Ты что затеял? Одну сестру тебе погубить не удалось, ты за другую принялся. Ведь ты не любишь ее.
Сказал Степа спокойно. Но перед началом полной грудью вдохнул.
- Люблю? Не люблю? О том я с мужчинами говорить не привык.
- Зоя Львовна слабее сестры... Не знаю что у вас и оттого ли... Но Николай говорил...
- Николай? Что Николай и почему именно он?
- Говорил, что Зоя Львовна... что видал ее... что она пить стала.
- Молоко? И много? Как это она додумалась!
- Шут!
- А, догадываюсь. К коньяку подговариваешься? Можно, можно. Сейчас. Смотри, какой коньяк. Немного осталось, но пошлю купить. А то пойдем в «Якорь». Да нет, ну его! Орган этот... А Зоя, правда, любит смотреть, как я коньяк пью. Насмотрится, ну и сама будто пила.
- Оставь, говорю. С сестрой ты ее рассорил. А Юлия Львовна ей все. Друзья были. Юлия Львовна сильный человек, а по глазам вижу: очень это ее расстраивает. Опять взгляд у нее упорный, грустный. Ну, она-то в деле с головой. А Зоя Львовна... Вот Николай говорит...
- Ах, неужели его превосходительство гневается? А меня он в угол не поставит?