Развернув башню вперед, Зенкевич поднял крышку люка:
— Помначштаба! Все-таки вы! — сверкнув белозубой улыбкой на черном, как у негра, лице, приложил он руку к шлемофону. — В запарке сразу не разобрал. Вижу только, свой кто-то. Люгер [12] убрал. Потом стукнуло — вроде б помначштаба. Под пулемет могли попасть! В машину влезайте! — крикнул он громче, заметив, что Кочергин плохо слышит. — На броню огневиков вот берем! — и махнул рукой вперед.
За поднятой крышкой люка уже близко причудливо топорщились на сверкающем снежном фоне лепестки щитов сорокапяток, крошечных по соседству с грузными массами тридцатьчетверок. Опередившие «восьмую» танки уже цепляли пушки, и на ее долю осталась одна — последняя. Расчет сдвинул станину и спешно разворачивал пушку. Спустившись в чуть синевшую поперечной тенью лощину, в которой занимала позицию противотанковая батарея, «восьмая» встала. Кочергин про себя отметил плохую работу немецких танкистов, обстреливавших батарею. Поблизости воронок не было. Батарейцы сноровисто накинули кольцо прицепа на средний крюк. На станину вскочил сержант в короткой комсоставской шинели и каске, из-под которой топорщились отросшие усы. Балансируя на станине, он радостно, как старого знакомого, приветствовал Кочергина. Щетина на подобравшихся в улыбке щеках отливала на солнце медью. Припоминая, где он встречал этого заросшего артиллериста, лейтенант, невольно растянув губы в улыбке, подал ему руку. Сержант, благодарно закивав, поднялся на танк. Следом, толкая перед собой ящики с унипатронами к пушке, вскарабкались двое молодых парней с возбужденными лицами. Они, видно, до последнего момента не вполне были уверены, что вот так просто снова окажутся на броне, чтобы вернуться с танкистами, и теперь со свойственной молодости непосредственностью радовались, что не остались в огромной степи один на один с немецкими танками, которым числа нет. Ну хоть на этот раз!
Передавая Кочергину второй, неожиданно легкий ящик, лобастый крепыш, с крутым румянцем на худом закопченном лице, заговорщицки подмигнул:
— Не оброните зарочье, товарищ лейтенант! Остаточные, во как берегем! Небось намедни не гадали, что вскорости свидимся?
— Эге! Товарищу лейтенанту! — подхватил сержант. — Зовсим запамятувалы, як на ентом вашем танке на нас засатанели?
— «Намедни!» — передразнил Зенкевич солдата, принимая ящик. — Запомни-ка всю деревню. Мой танк-то! Лейтенант — начальство повыше! — Ему явно не понравились напоминания артиллеристов. «Восьмая» резко дернулась. Все поспешно схватились за скобы.