Мы встретили Эми у сводчатой входной двери — одетую в черное, как стало для нее привычным. Увидев Кендру, она посмотрела на меня и сказала:
— У нее жалкий вид, надеюсь, ты понимаешь? — И прошла прямо в библиотеку, где провела оставшуюся половину дня, хлеща виски и крича на слуг.
Кендра час проплакала у себя в комнате. Несколько раз она написала на своей табличке слово "жалкий". Я держал ее за руку и пытался убедить, что она все та же красавица, какой была.
Вечером, когда я отправился домой — ужинали мы в комнате Кендры, так как предпочли не встречаться с Эми, — она опять ждала меня в машине, еще более пьяная, чем в прошлый раз. И, конечно, в руке она держала бокал. На ней был черный свитер с высоким воротником и белые джинсы с кожаным поясом, широким, как кушак. Выглядела она куда лучше, чем мне хотелось бы.
— Думаешь, подонок, я не знаю, что ты сделал?
— Добро пожаловать в наш клуб.
— Я же, дерьмо, любила его.
— Эми, я устал и хочу уехать домой.
В пахнущей соснами ночи серебряная октябрьская луна выглядела такой же древней и свирепой, как ацтекское божество.
— Ты убил Вика, — сказала она.
— Конечно. И еще я застрелил президента Кеннеди.
— Ты убил Вика, подонок.
— Вик стрелял в Кендру.
— Ты не можешь этого доказать.
— Ну, а ты не можешь доказать, что я застрелил Вика. Так что будь добра, извлеки свою задницу из моей машины.
— Вот уж не думала, что у тебя хватит духа. Ты мне всегда казался слюнтяем-гомиком.
— Вылезай, Эми.
— Ты думаешь, что выиграл, Роджер? А вот нет! Тут ты допустил промашку.
— Спокойной ночи, Эми.
Она выбралась из машины и всунула голову в окно.
— Ну, по крайней мере есть женщина, которую ты способен удовлетворить. Уж конечно, Кендра считает тебя замечательным любовником. То есть теперь, когда она парализована.
Я не сдержался. Вышел из машины и пошел на нее по росистой траве. Вырвал бокал из ее руки и сказал:
— Оставь Кендру и меня в покое, поняла?
— Сильный, мужественный мужчина, — сказала она. — Сильный, мужественный мужчина.
Я швырнул ее бокал в кусты и пошел назад к машине.
Утром меня осенила мысль, тут же сложившаяся в план действий.
Я позвонил в контору и предупредил, что не приду, а затем в течение трех часов звонил разным врачам и медицинским фирмам, чтобы выяснить точно, что мне потребуется, и как я должен поступать. Я даже предварительно договорился о сиделках. Мне предстояло порастрясти мой капитал, но оно, бесспорно, того стоило. Потом я поехал в город в ювелирный магазин, а на обратном пути заглянул в турагентство.
Звонить я не стал. Мне хотелось сделать ей сюрприз.