Антип же как то на привале тоже коснулся этой темы, посетовав на то, что девчушка растет без женского догляду, но уже привык, что она везде его сопровождает. Даже когда он уходит в лес на месяц-другой. Бабы в веси осуждали, конечно, его за дочку, не дело, мол, ей заниматься мужскими делами. Но Антип отмахивался от них обещанием, что вот упадет у ней первая кровь, так и отдаст он им ее в обучение. Только чему уж больно мудреному они могут его дочурку научить? Да и станут ли? Готовить она умеет, в походе все на ней, одежку тоже аккуратно латает. А уж прясть да вышивать, дайте срок, научится зимними вечерами. Так что легконогая Радка, неслышно ступая то по моховой глади края болота, то по свежей траве, скрывшей своими стрелами прошлогоднюю листву, радовалась последним месяцам своего вольного существования, то и дело обгоняя уставших мальчишек и искоса стреляя по ним озорными бесенятами глаз. Ей нравилось чувствовать себя опытной охотницей по сравнению с ровесниками. Перед кем же ей еще хвастаться своей пружинящей походкой и выносливостью? Не перед ровесниками же в веси, которые то и дело ее обзывают то бабой в портках, то мужиком в поневе, хотя собственно до поневы то она еще не доросла, ничего не нося дома, кроме длинной рубахи.
Шли они не очень ходко. То и дело останавливались, когда Антип лазил по деревьям и делал зарубки в случае присутствия непустой борти. Однако ребята подозревали, что он останавливался не сколь для поиска пчел, сколь для того, чтобы они могли перевести дух. Во время одной из таких остановок охотник поделился, что землянку для зимнего промысла он действительно хотел выкопать в нескольких днях пути от веси, но основной целью было разведать по поручению десятника, что за земли лежат в глубине заволжского леса, какие соседи здесь проживают, не опасны ли. Второй год их проживания здесь кончается, неотложные дела сделаны, пора осмотреться.
Наконец, в полдень, на одном из привалов около небольшой лесной речки, охотник объявил, что подойдут к веси сегодня в двенадцать часов дня. На недоуменный вопрос, - что, уже пришли? - он ответил, - полуденное время сей час. Нешто по солнцу не видите? Еще часов пять идти.
Как оказалось, сутки в исчислении Антипа, и, видимо, остального местного населения, делились на две части: светлую и темную, день и ночь. А часы считались от начала каждой части. Поэтому, когда Антип говорил, к примеру, что встанет на дневку в пять часов дня, это означало через пять часов после восхода солнца, а не по механическим часам, демонстрация которых привела Антипа в полное недоумение. Зачем, мол, нужны такие безделушки, да еще и в лесу. Правда признал, что таких штуковин не видел отроду и посоветовал спрятать, чтобы не вызывать дополнительных вопросов. И так уж слишком вид необычный.