– И вот такой момент наконец настал, – резюмировал банкир Семенов, взглянув на Ярославу, как ей показалось, вопросительно.
– Здорово, – неуверенно ответила она.
Семенов почему-то обрадовался, как будто бы услышал не стандартную вежливую реплику, а ответ, всю его жизнь изменивший.
– Ты правда так считаешь? – Он даже тарелку с недоеденной курицей от себя отодвинул. – Значит, мы с тобой сейчас выпьем самого лучшего шампанского!
Щелкнув мясистыми пальчиками («Господи, какой пошлый жест!» – содрогнулась Ярослава), он подозвал официанта и подрагивающим от непонятного ей волнения голосом заказал «Moet y Chardonne». Когда официант спросил, большую или маленькую бутылку они хотели бы видеть на своем столе, Семенов, помявшись, ответил, что маленькую. Ярослава поставила ему диагноз: жлоб. Неизлечимо.
– Нескромно так говорить, но почему-то я знал, что ты согласишься.
– На что именно? – насторожилась она. Наверное, все же надо было хотя бы из вежливости прислушаться, о чем он полчаса вдохновенно разглагольствовал.
– Стать моей женщиной, на что же еще, – приосанился поросенок, – ты не волнуйся, я человек порядочный. Наташку сегодня же выгоню взашей. Так что завтра утром можешь переезжать.
– Я… то есть… – растерялась Яся. – Вы имеете в виду, что завтра утром…
– … ты переезжаешь ко мне жить, – закончил за нее банкир, – давай за это и выпьем. За твою новую жизнь.
Она хотела возразить, но он выставил вперед две пухлые ладошки, демонстрируя тем самым, что разговор окончен.
– Нет, не надо меня благодарить. – Он скромно потупился, как будто бы Ярослава собиралась вручить ему международную премию за заслуги в области культуры и искусства, а он решил кокетливо преуменьшить собственную значимость. – Понимаю, сейчас ты слишком растеряна. Еще бы – вчера никому не известная телеведущая в дешевом платьишке, а сегодня – любовница уважаемого человека. Ты будешь жить в роскошном коттедже, у тебя будет личная круглосуточная прислуга, водитель, охранник и портниха. Тебе больше не придется носить ширпотреб. Я же знаю, как вы, женщины, относитесь к одежде, – он самодовольно усмехнулся.
Ярослава взглянула на подол своего художественно измятого золотистого платья «Морган». «Морган» – это, конечно, не «Шанель», но тоже вполне ничего. В фирменном магазине за такое просят полтора прожиточных минимума. Хотя она и раньше сталкивалась с тем, что многие люди его поколения, не разбирающиеся в моде, считают дешевыми все вещи, на которых наблюдается полное отсутствие золотой вышивки, хрустальных пуговиц и парчовых вставок.