— Хозяин! — прокричал вампир. — Открывай! Гости пришли!
Ему не ответили. За воротами не раздалось ни шороха, ни шепотка. Казалось: усадьба заброшена, а ее жители либо ушли подальше от бед Вестфалена, либо уже мертвы.
— Хозяин! Оглох, что ли? Открывай! — потребовал Батури, но результат оказался прежним.
Вампир схватился за витые плетения ограждения и ловко перемахнул через ворота, даже краем плаща не задев острых зубцов. Подошел к тяжелым, окованным литыми железными листами дверям. Постучал. В третий раз позвал хозяина и только теперь дождался ответа, впрочем, неутешительного:
— Проваливай! Иначе превращу в ежа с болтами вместо иголок! Ты хоть знаешь, куда ломишься? Здесь живет Веридий — сильнейший маг столицы!
— Хозяин!..
— Проваливай, сказал! Марта, активируй защитные заклинания!
— Куница! Тебя не спасут заклинания, когда на пороге Лис!
Хозяин замолчал, будто его больше не интересовал нарушитель покоя, но неизвестная Марта не спешила выполнять приказ и активировать заклинания. Вскоре у входа в дом послышался едва различимый даже для вампирского слуха шорох приближающихся шагов. А в следующее мгновение дверь распахнулась. На пороге застыл молодой, лет двадцати, юноша с пепельно-серыми волосами, большими темно-синими, как морская пучина, глазами и широкой добродушной улыбкой.
— Лис! — завопил он и бросился обнимать вампира. — Столько лет! Где пропадал?
— Может, сперва в дом пустишь? — с улыбкой спросил Батури. — И я не один: со мной две спутницы.
Хозяин заглянул за спину Клавдия и хитро сощурился:
— Паршивый развратник! Одной что ли мало? Хотя близняшки… Эх, не было бы Марты…
— Не спеши, — осадил его Батури. — Они под моей опекой. Никаких прелюбодеяний. И, к фоморам, кто такая Марта?
— Да что ж мы на пороге-то стоим? — спохватился хозяин. — Все в дом! Все в дом! Марта! Открой ворота — гости к нам пожаловали!
Створки безо всякой человеческой помощи бесшумно разошлись. Сестры беспрепятственно прошли внутрь и оказались в другом мире: здесь не было смерти, блуждавшей по всему Вестфалену, не чувствовалось запаха разложения — вокруг, несмотря на скорую зиму, благоухали цветы и травы. Озираясь по сторонам, девушки приблизились к входной двери и под пристальным, похотливым взглядом хозяина заглянули в дом.
Внутри особняк оказался намного больше, чем воспринимался снаружи. Холл был широким, даже необъятным. На стенах, украшенных орнаментом из густой сети переплетающихся между собой линий и колец, в выпирающих нишах, горели сотни свечей, но из-за отсутствия окон даже их было недостаточно, чтобы ярко озарить комнату. На второй этаж уводила полукруглая лестница с резными перилами, балясины которой были выполнены в виде различных, не повторяющихся, мифических существ. Глядя на них, казалось, что фигурки движутся, идут, длинной вереницей поднимаясь на второй этаж. По углам в передней стояли колонны в виде огромных, мускулистых демонов, держащих крупную, украшенную фризами капитель. На фризах изображались бесы, исполненные так искусно, что в бликах свечей они как будто оживали и кружились над головами царственных гигантов в хаотическом танце. Дополняли странную мистическую атмосферу висевшие на стенах картины. На почтительном расстоянии друг от друга в тяжелых позолоченных рамках красовались портреты молодых мужчин. Строгими, изящными чертами они больше напоминали богов, нежели людей, и были схожи между собой: мертвецки бледные лица, контрастирующие своей белизной с кроваво-алыми губами; едкий взгляд черных, без белка, глаз даже с картины проникал в саму душу и заставлял сердце болезненно замирать. В особняке царила удручающая атмосфера, тяжелая, как нависший над головами свод. Не в пример обстановке хозяин сиял, как весеннее солнце, был весел и словоохотлив: