Другие специалисты не позволяют, чтобы пауза в беседе затянулась дольше чем на минуту. Пациент может неверно истолковать ответное молчание врача как проявление враждебности, ему может показаться, что доктор как бы отпускает его на волю волн. Возможно, оптимальная реакция врача в таких случаях — мягкий вопрос, без особого углубления в какие-то проблемы; или же можно негромко резюмировать то, на чем они остановились на предыдущем сеансе. Менее опытные врачи сразу спрашивают о «домашнем задании», которое они просили выполнить.
Первым нарушает тишину юный Перри. Бедняга Перри.
— Простите меня, пожалуйста, что я вам вчера позвонил, — произносит он. — Простите, что отвлек вас.
— Ничего страшного, — отвечает Белл. — Это вы меня простите, что в тот момент я не мог оказать вам больше внимания. Это просто было невозможно.
— Ну да, я понимаю. Я не ожидаю, что люди будут бросать все свои дела каждый раз, когда у меня депрессия. У меня было неприятное чувство насчет этого звонка. Я просто… я правда думал, что собираюсь это сделать, понимаете? Я правда думал, что собираюсь…
Сколько позволить длиться тишине? Проговорить ли его мысль за него? Или пусть он слушает, как она снова и снова раздается у него в голове? В детстве доктор Белл смотрел один фильм, старый эпос типа «мечи и сандалии», в котором на одного беднягу опустили гигантский колокол. Затем его мучители принялись бить по колоколу молотами. Когда громадину вновь подняли, из ушей жертвы текла кровь. Порой, когда хранишь молчание, это производит такой же эффект, что и тот колокол. «Убить себя», «убить себя», «убить себя» — эти слова звучат внутри черепа снова и снова.
А потом наступил эндшпиль. Белл наблюдал за ним, как чемпион мира по шахматам, вновь переживающий недавнюю победу. С того момента как он начал побеждать, каждый новый шаг открывал ему больше возможностей, больше ходов. Но для пациента, который проигрывал и который вообще не знал, что идет игра, каждый ход оставлял все меньше и меньше возможностей, и наконец выбора у него не осталось вовсе.
Доктор Белл на экране позволяет расцветать тишине.
Перри наклоняет голову.
Доктор Белл допускает, чтобы молчание наполнило всю комнату, точно газ.
Перри начинает всхлипывать.
Доктор Белл скользящим движением направляет к нему по столику коробочку с «Клинексом». Конь идет на d4.
Перри вытаскивает салфетку из коробочки и сморкается.
— Извините, — говорит он.
— Вы ощущали отчаяние, — формулирует доктор Белл. — Вы хотели убить себя.
Перри кивает.
— Но вы этого не сделали.
— Нет.
— Почему же?