Саша сидел на трибуне и наматывал на колено эластичный бинт. Рядом валялась синяя спортивная сумка и бутылка из-под минеральной воды.
Лада подошла:
— Можно сесть?
Не отрывая глаз от травмированной ноги, он буркнул:
— Садись.
— Надо троксевазином натереть, а потом обматывать. У меня в комнате есть тюбик.
— Обойдемся.
— Вы — это ваше величество Александр Серебряков? Может, глянешь хоть раз, а то не вспомнишь потом, какие у меня глаза.
Он поднял голову и внимательно посмотрел в улыбающееся Ладино лицо:
— Тебя можно поздравить?
— Пока еще рано. А тебе не терпится? Могу пригласить на свадьбу в качестве почетного гостя.
— Почему же не свидетелем?
— Потому что для свидетеля ты слишком слеп. Не видишь дальше сврего больного самолюбия.
— Знаешь, я, пожалуй, пойду. А то еще твой жених придет мне морду бить. Я не такой здоровый, как он, могу и в больницу попасть, а скоро сессия.
— Ты еще и трус?
— Ради своей девушки я не испугался бы, а ради чужой…
— Саша, тебе не надоело от меня бегать?
— А тебя что, задело, что я к тебе не пристаю, как другие? Тебе все мало? Замуж ведь выходишь, чего пришла.
Лада проглотила и это. Сегодня она решила высказаться до конца:
— Погода на улице хорошая. Не хочешь прогуляться?
— С тобой?
— А чем мое общество тебя не устраивает? Слушай, Саша, ты можешь хоть один день в жизни наплевать на все? Можешь ты сейчас поехать со мной покататься на речном трамвае, погулять в парке или просто в кино сходить, в конце концов? Зачем пришла. Спрашиваешь? Скажу! Я первая скажу, я тебя люблю. Это хороший повод для прогулки?
Александр встал, закинул на плечо спортивную сумку и сказал:
— Пошли.
Идя вдоль низкого заборчика, окружавшего стадион, Лада крепко держалась за его локоть, и ей было уже наплевать, что им вслед удивленно смотрят студенты.
«Кто-то из них непременно доложит Андрею, но мне уже все равно. Сегодня я буду счастлива», — думала она, прижимаясь к горячему плечу Александра.
В жизни каждого человека бывают дни, в которые вмещается целая жизнь, и, прожив их, уже не жалеешь ни о сером прошлом, ни о предстоящем безрадостном будущем. Такие дни врезаются в память, как след от ожога, и вспоминаются только в моменты большой боли. Тогда стоит их вспомнить, чтобы не жалеть ни о чем, что случится потом, и еще раз прожить короткий, но ослепительный отрезок счастья.
Этого дня Лада не забывала никогда. Сначала они пошли на пристань и сели в речной трамвай, который радостно рванулся резать серую воду Москвы-реки. Берега светились дымкой пушистой зелени, ветер трепал ее черные волосы и бросал их в лицо Александра, он отряхивался от них, как от паутины, и смеялся. Они целовались, слизывая друг у друга с кончика носа и щек капли воды, впереди у них был длинный весенний день.