— Ясно, Зинуля. — Он намеревался еще о чем-то спросить, но над самой землей, чуть ли не задевая верхушки деревьев, с ревом пронеслись самолеты. Зина выбежала из палатки, а когда возвратилась, Заикин увидел в ее глазах блеск радости.
— Наши… которые по танкам, как их?
— Штурмовики, что ли?
— Да, да. Они. Много их. Летят бить фрица.
— Значит, вперед пошли, — протянул Заикин. — Наши наступают…
К вечеру поток раненых усилился. Даже в той палатке, где лежал Заикин, казалось, сплошь занятой, стали выискивать дополнительные места.
Незаметно убегали дни. Прошло уже больше недели, как ушел на запад медсанбат. И если еще несколько дней тому назад была и днем и ночью слышна артиллерийская канонада, то теперь она доносилась до госпиталя еле слышно, как далекое эхо. С одной стороны, это радовало Василия — здорово гнали врага со своей земли, а с другой — ему становилось мучительно больно. Его батальон уходил все дальше на запад. Уходили его товарищи — бойцы и офицеры. А он лишь мысленно шагал вместе с ними.
Заикин понимал, что не за горами то время, когда полевой госпиталь тронется вперед, но ему и в голову не приходило, что он может так же быстро подняться по тревоге, как и боевая часть. Но прибежала Зина и, наклонившись, таинственно оглядываясь, сообщила:
— Получен приказ, эвакогоспиталь уходит на запад.
— Неужто сегодня? — недоумевая, спросил Заикин.
— В том-то и дело, что прямо сейчас. Уже подходят машины.
— А как же мы? — спросил он с нескрываемым волнением.
— Мы? Мы, наверное, в тыл, — ответила Зина.
Заикин уловил в ее ответе сомнение. И как бы в подтверждение Зина тут же стремительно выбежала на улицу.
Вначале у него еще теплилась надежда, что Зина поедет с ним и дальше, но после того, как шум все больше нарастал, а она не возвращалась, его беспокойство усилилось.
Лежа на спине с закрытыми глазами, он почувствовал себя совсем слабым, беспомощным, а главное — одиноким. «Пустеет душа», — подумал он.
За то непродолжительное время, пока Зина находилась рядом с ним, она стала для него настолько родной, что он деревенел от мысли о том, что их могут разлучить. В эти минуты ему как наяву послышались слова дивизионного хирурга: «Вот ей спасибо. Вот она — твоя спасительница». Моя!.. Да. Спасительница… И моя любовь! Зина должна быть со мной… На всю жизнь!
Через несколько минут в палатку толпой ввалились несколько солдат. За ними два офицера. Одного из них Заикин видел и раньше. Это был худенький, тщедушный фельдшер армейского эвакогоспиталя. Второго, с копной буро-каштановых волос на большой голове, Заикин увидел впервые.