— Убери! — швырнул он альбом и поспешил в сени. — Бр-р. Дай-ка воды, горячей бы. Не враз такую грязь отмоешь.
В доме ему стало душно. Изо всех углов повеяло затхлостью, нечистотами. Вытирая руки, он толкнул наружную дверь.
— Какая мерзость! Ночевать будем вон там, в палатке.
— Слушаюсь! — с одобрением в голосе отозвался солдат.
Село уснуло под плотным пологом темной ночи, а воздух был чист и свеж, полон волнующих запахов ранней осени. Дремов прислушался. Где-то в конце села надрывалась собачонка.
Лежа на свежем сене в палатке, Дремов продолжал думать о том, как могло случиться, что люди дошли до такого падения. «Говорят, что старшая закончила педагогический институт, а младшая — сельскохозяйственный техникум».
Там, в конце деревни, где с цепи рвалась собака, послышалась песня:
Одержим победу,
К тебе я приеду
На горячем боевом коне.
Удаляясь, песня звучала все тише и тише. «А к кому придется возвращаться мне на «боевом коне»?» — неожиданно спросил себя Дремов.
Послышался быстро приближавшийся лошадиный топот. Дремов вышел, увидев Великого, сказал:
— А я думал, что будешь только к утру.
— О! К утру нам надо быть далеко отсюда, — быстро проговорил Великий, спрыгивая на ходу.
— Как так? Выкладывай. Что еще придумали? Давай к свету.
Развертывая карту, подполковник показал новый район, куда приказано переместиться полку, и маршруты движения.
— Говоришь, к рассвету? — посмотрел Дремов на часы.
— Так точно, — подтвердил Великий. — Тут около двадцати километров. Строго предупредили о маскировке. Двигаться только по проселку. На большак — ни-ни. Наказал сам комдив.
Все заспешили. И полк, поднятый по тревоге, к рассвету сосредоточился и тщательно замаскировался в назначенном районе.
До обеда Дремов успел побывать в батальонах и полковых батареях, а возвращаясь в штаб, почувствовал озноб. Укутавшись в шинель, Дремов сел в угол и прижался к чуть теплой печке. Весь вечер и ночь его трясло в лихорадке. Лекарства не помогали. Наутро Решетня предложил Дремову отвезти его в медсанбат, но Дремов категорически отказался. Удалось уговорить его лишь Ядвиге.
— Где он теперь, медсанбат этот? — спросил Дремов, когда подошел Решетня.
— Переместили в Золотухине, на наше место.
Врачи помогли Дремову забраться в машину, а когда Решетня заикнулся, что будет сопровождать командира до медсанбата, сам Иван Николаевич категорически запротестовал:
— Да ты что? На вас двоих целый полк, — оглянулся он на Ядвигу. — Сами доберемся.
— Тогда хоть фельдшера возьмите, — настаивал Решетня.
— Ладно. Фельдшера давай. — И «санитарка» тронулась.