Глядя в его горящие зеленые глаза, обволакиваемая бархатом его надломленного голоса, завороженная мягкостью касаний, о возможности которой давно забыла — Иллия теряла все свои личины и маски, накопленные за последние годы.
Ее почти убедили, что нет ничего нежнее стали кинжала, почти заставили поверить, что ничто не принесет удовлетворения, кроме боли…
Но в его руках, она вспоминала о другом…
Оказывается, не было ненависти, не было зависти — была только боль и обида. Отчаянье от уверенности в предательстве. Непонимание его поступка. Но что, если все не так, как ее убеждали?
Даже проведенная через становление, она не смогла забыть его, не смогла вырвать из сердца. Не сумела разлюбить. И Иллие уже было все равно, правдой ли было то, что говорил Конклав. Даниил был рядом. Пока, этого было более чем достаточно. О реальности ей всегда успеют напомнить.
Сейчас, хранительница просто поверит, не требуя доказательств и подтверждений. Она вспомнит, как это, иметь уверенность в душе и сердце. У нее достаточно для этого сил. И если Иллия ошибется — эти минуты счастья, прожитые в вере, помогут существовать всю остальную жизнь…
Ее пальцы пробежали по дорожкам шрамов, взбираясь выше, обхватывая шею. Она ощутила, как напрягся Даниил, видела, как разгорается его взгляд. И Селена растаяла, испарилась от этого жара, давая полную свободу Иллие. Девушка с радостью прильнула к его губам, покоряясь настойчивому давлению его рук, теряя себя в напоре его нежности.
Даниил горел. Он впивался в ее губы, стараясь быть нежным, пытаясь не дать собственной жажде и потребности замутить ему разум. Он задыхался, но ему уже не нужен был воздух. Мужчине была нужна только она. Но этого нельзя было делать. Рано, еще рано. Они не решили ни единой проблемы. Это только усложнит все. Он должен вновь завоевать ее доверие. И потерей контроля он не сможет достичь желаемого. Но было трудно что-то объяснить своим рукам, нежно скользящим по ее коже под накинутой на тело курткой. И почти невозможно было удержать крупицу разума, погружаясь в омут удовольствия от ее присутствия в его объятиях, от ее ответного желания. Тихий всхлип Иллии почти стер последние разумные доводы, но Даниил удержался. Ее доверие было важнее.
Тяжело дыша, словно бежал несколько часов, мужчина отстранился от столь желанных губ. Но, не имея никакой возможности подавить свою потребность в ней, он целовал щеку, скулу, спускался к шее.
— Иллия, мы должны остановиться, любимая. — Даниил целовал ее ушко, заглаживая неровность клейма языком.
Девушка тихо застонала.