Я взглянул на часы, поднялся:
Увы, я в самом деле на службе. Это я так, за счёт рабочего времени проворачиваю собственные делишки...
Он усмехнулся:
Бросьте, у вас никогда не было собственных. Я не знаю другого такого человека, что был бы вот так отдан идеям... скажем, платоновского мира. Так что вы и сейчас на слу... простите, на работе!
Я дал проводить себя до лифта. Глаза его оставались благодушными, весёлыми, обманчиво добренькими. Но я помню его бульдожью хватку по старым процессам.
Володя, казалось, подрёмывал за рулём, на коленях газета, голова склонилась на грудь. Однако я знал, что он ухитряется, как Аргус, видеть спереди, сзади и с боков, а под газетой может оказаться автомат. И сейчас он видит, как я спускаюсь, как иду через двор, расшвыривая жёлтые листья...
Ну не могу не пошуршать ими, очень вкусно шелестят, что-то в этом есть древнее, упрятанное глубоко в кровь...
Я вздрогнул от призывного гудка. Элегантный серебристый опель снизил скорость и прижался к обочине. В окошко выглянуло смеющееся лицо молодой женщины. О, я узнал эти лучистые глаза!
Володя вскинул голову, вид у него стал ещё настороженнее, тело напряглось для броска. Руки оставались под газетой, но мышцы плеч заметно напряглись. Я успокаивающе вскинул руку, прошёл мимо к опелю. Тот подрулил к самой кромке тротуара.
По ту сторону стекла мелькнула белая рука. Дверца распахнулась. Я пригнулся, заглянул. Стелла смотрела с весёлым вызовом:
Смотрю, кто это такой важный выходит?.. То на небо взглянет, то на полметра в землю. Почвенник, наверное. Скоро попрут из политики?
За что? поинтересовался я.
Как политик, я уже научился избегать прямых ответов, встречал вопросы контрвопросами. Стелла удивилась:
Как за что? Политик обязан смотреть по сторонам. И все время улыбаться, демонстрировать благополучие курса своего правительства.
В любом стаде есть паршивая овца, сообщил я.
В её взгляде прочёл, что весь кабинет Кречета паршивейшее из стад, но вместо этого она сладенько улыбнулась и почти пропела:
Я могла бы довезти до центра... если бы вас не страшило похищение...
Конечно, она не случайно проезжала мимо, я в такие случайности не верю, к тому же избыток половых гормонов не туманит мой мозг, однако какой мужчина стерпит ядовитый намек в трусости?
Моя грудь выпятилась, как у голландского петуха, я махнул Володе: мол, следуй сзади, сам влез на сиденье рядом. В машине было свежо, пахло лёгкими духами. На ниточке болтался поглотитель паров бензина, но, по-моему, он тоже заряжен добротными французскими духами.