Извлекши из кармана свой собственный ключ, Бестужев тихонечко запер дверь изнутри и, ступая нарочито громко, вошел в каюту. Стюард покосился на него с некоторым удивлением, но ничего не сказал – однажды они вот так уже сталкивались. Он отвернулся, увлеченный неправильной, по его мнению, складочкой на постели… и Бестужев явственно почувствовал в нем некую тревогу, а там и перехватил брошенный украдкой взгляд, боязливый, совершенно неуместный при обычных обстоятельствах. И окончательно уверился в своих догадках.
Приблизившись на пару шагов, он произнес непререкаемым барским тоном, стоя с холодным и властным выражением лица:
– Откройте это, – и кивнул на громадный иллюминатор в начищенном бронзовом ободке с бронзовыми же затейливыми приспособлениями.
– Простите?
– Вы не поняли, любезный? – сощурился Бестужев с видом барона былых времен, привыкшего не то что пороть непокорную челядь, а и на воротах вешать. – Откройте окно.
– Это иллюминатор…
– Ах, вот как? – бросил Бестужев. – И этот факт что-нибудь меняет? По-моему, это должно открываться…
– Безусловно, сударь…
– Так откройте.
– Зачем? – с неподдельным удивлением вопросил стюард.
– Затем, что я так хочу. Это противоречит каким-то там правилам? Регламентам?
– Н-нет.
– Что же вы тогда стоите, любезный? – вопросил Бестужев вовсе уж ледяным тоном. – Или мне принести на вас жалобу? Немедленно откройте!
Теперь только стюард вспомнил о своей незавидной роли, вынуждавшей исполнять самые нелепые капризы обитателей этой части судна. Он подошел к иллюминатору и, недолго потоптавшись, принялся все же отворачивать один за другим бронзовые барашки, которых насчитывалось не менее дюжины. Бестужев наблюдал за ним, не испытывая особенной злобы. Справившись с последним, стюард приналег, и огромное круглое стекло в массивной раме чуточку отошло. Оглянулся. Бестужев энергичным жестом призвал не останавливаться на достигнутом. Совершенно смирившись с происходящим, стюард распахнул иллюминатор полностью. В каюту моментально ворвался прохладный морской ветерок, явственно повеяло дымом из пароходных труб.
– Э нет, – сказал Бестужев, бесцеремонным жестом попятив обратно собравшегося было отойти в глубь каюты стюарда. – Стойте там, где стоите, именно там ваше место в событиях, милейший, если вы еще не поняли…
Унылое равнодушие на ничем не примечательной физиономии стюарда мгновенно сменилось нешуточным испугом – Бестужев достал браунинг (который отныне твердо решил постоянно носить при себе, учитывая обстоятельства), поднял его на уровень глаз и демонстративно отвел затвор, загоняя патрон. Холодно усмехнулся: