Соседствует с ними через дорогу шумная и властная, ростом своим и статями похожая больше на гренадера, зачем-то переодевшегося женщиной и в последний момент небрежно сбрившего жгучие черные усы, чем на собственно женщину, Елизавета Юрьевна – бывшая комсомольская активистка, затем партийка, долго ведавшая культмассовым сектором в горсовете, пока в один праздничный день, а именно 9 мая, не случились в ее ведомстве сразу две идеологические диверсии. Сначала в праздничной колонне рабочие Сельхозтехники несли на палках громадные буквы, из которых ладно складывался лозунг «СЛАВА КПСС!», – и прямо перед трибунами с начальством, избранными ветеранами и передовиками две буквы вдруг споткнулись и упали. И от падения безнадежно разрушились. Да ладно бы какие другие, но оказались это буквы «К» и «П». В итоге оставшаяся часть лозунга прошла мимо трибун без них, что для праздника Победы было уж как-то слишком цинично и вызывающе. Как справедливо сказал на следующий день первый секретарь: «Ты б еще, дура, Гиммлера в форме во главе этой колонны поставила». А спустя несколько минут работники хлебозавода, пронося горделиво тоже немалые муляжи своей продукции, из батона нарезного белого и двух круглых буханок черного, сведя их вместе и украсив по бокам фривольными кудряшками кренделей, ненароком (а может, и нароком) получили такую двусмысленную, как ныне принято говорить, инсталляцию, что зрительницы стыдливо потупились, а зрители стали кто ухмыляться, а кто и откровенно, тыча пальцем, гоготать. Оргвыводы последовали незамедлительно – Елизавете Юрьевне за утрату политической бдительности вкатили строгача, тут же вычеркнули ее из первоочередников на новую большую квартиру (да и из старой, поменьше, но в хорошем, построенном только для своих доме тоже в конце концов выперли) и разжаловали в массовики-затейники при городском профилактории «Лесные дали», где она и застряла. И даже многолетняя любовная связь со вторым партсекретарем ей не помогла. Наоборот, только усугубила и без того аховую ситуацию – тут уж законная жена секретаря постаралась, не упустила случая.
Наискосок от Елизаветы Юрьевны, до сих пор так и не растерявшей начальственных замашек и стремления всем вокруг руководить, обитает вечная ее оппонентка Тихоновна – в первоначальной основе своей женщина интеллигентная, томная, когда-то изнеженная, а ныне вынужденно опростившаяся, но до сих пор не выходящая в огород без густо наложенного макияжа, – вдова того самого любвеобильного партсекретаря, когда-то решившая перебраться поближе к природе, в чем ей и поспособствовала парочка бойких молодых питомцев покойного мужа, ободрав, как липку. Будучи инженером, она ни дня не проработала по специальности, зато, пользуясь распределителем, собрала солидную библиотеку, часть которой бесследно сгинула при переезде, а остаток так и громоздится у нее в доме непрочитанным. Что, впрочем, ничуть не мешает ей авторитетно рассуждать на любую тему.