— Так, все вон отсюда! Принимайтесь за работу, – скомандовал мистер Адамс из холла, хлопая в ладоши.
Слуги начали расходиться. Маленькая служанка задержалась, застенчиво улыбаясь Фэллон и теребя завязки накрахмаленного чепчика.
Внезапно голос – темный и теплый, как пряный сидр – растопил воздух:
— А ты кто?
Фэллон задрожала от ужаса. Он не должен был заметить ее. Затаив дыхание, она медленно обернулась, молясь о том, чтобы он не узнал ее. Герцог изучал ее с каменным выражением лица. Фэллон выпрямилась во весь рост и лишь слегка запрокинула голову, чтобы посмотреть в глаза цвета стали, а потом вдруг вспомнила, что нужно изобразить почтительный поклон. И тут она почувствовала его запах. Герцог пах мужчиной и теплой кожей. Пульс в венке на шее Фэллон отбивал неровный нервный ритм. Прижав руку к себе, она отвесила поклон.
— Ваша светлость.
— Ах да, ваша светлость! – воскликнул мистер Адамс, поднимаясь по лестнице широкими, уверенными шагами. – Я как раз собирался утром представить вам Френсиса, – герцог одарил Фэллон быстрым взглядом, после чего посмотрел на краснеющую маленькую служанку. – Хотя, возможно, вам лучше самому поговорить с ним. Он еще не приступил к обязанностям.
Фэллон похолодела:
— Слушаю, ваша светлость.
— Мистер Адамс наверняка объяснил тебе, что входит в твои обязанности, а ты торчишь тут и флиртуешь с горничной. Разве он не приказал тебе приступить к работе?
Фэллон открыла рот. Флиртую?
Герцог обратил взгляд холодных серых глаз на мистера Адамса:
— Убедитесь, что ему понятно, что беспокоить служанок нельзя.
Беспокоить служанок? Да из всех самых абсурдных и невозможных сценариев… Она задохнулась, собираясь выпалить целую тираду в свою защиту, но он уже отвернулся от нее. Фэллон смотрела, как он уходит по коридору, мышцы на голой спине перекатывались под кожей по мере его движений.
Стряхнув с себя ступор, Фэллон взглянула на мистера Адамса.
— Уверяю вас, сэр, у меня и в мыслях не было…
— Герцог взял под свою опеку всех женщин в доме.
Тот самый герцог, который так поглумился над ней в карете? Тот самый герцог, который только что так жестоко обошелся со своей любовницей на глазах у всего честного народа? В нем есть частичка благородства? Внутри нее рос безудержный смех. Спохватившись, Фэллон прижала пальцы к губам, но звук вырвался через нос, превратившись в глухое фырканье, что звучало еще хуже, чем любой смех.
Мистер Адамс приподнял седую бровь. Фэллон пришла в себя:
— Разумеется, – покорно сказала она. – Но позвольте заверить вас, что я бы никогда не стал досаждать ни одной женщине в этом доме.