Дидлсворт ринулся вперед, хватая герцога под локоть.
— Ваша светлость, позвольте помочь вам вернуться в комнату.
Герцог отбросил руку мужчины и осадил его таким тоном, что Фэллон задумалась, не преувеличил ли чопорный дворецкий степень его опьянения.
— Если ты хочешь что–то для меня сделать, Дидлдиди, рекомендую тебе обеспечить мне карету.
Когда он приблизился, Фэллон отметила в его глазах блеск и красные пятна, покрывавшие его загорелые щеки.
— Вы настаиваете на том, чтобы снова покинуть дом, милорд? – горло Дидлсворта дергалось, взгляд судорожно оглядывал растрепанного герцога. – В вашем состоянии?
— Действительно, настаиваю, Дидли. Ночь только началась.
Лицо Дидлсворта побагровело.
Короткий звук вырвался из горла девушки, наполовину придушенный, наполовину хриплый.
Оба мужчины тут же обратили на нее внимание. Именно этого она хотела меньше всего. До этого момента ей удавалось избегать пристального внимания герцога, и она хотела продолжать его избегать. Особенно когда его разум был затуманен парами алкоголя.
Она сглотнула и изобразила полнейшее безразличие.
Герцог сделал один неверный шаг в ее сторону, фокусируя на ней свои яркие серые глаза. Или, точнее, один глаз. Второй вглядывался в нее из–под покрасневшего, раздувшегося века.
— Фрэнк, — он щелкнул пальцами и кивнул, удовлетворенный своими мыслями, — я помню.
— Да, — пробормотала она.
— Сколько тебе лет? – он ступил на шаг ближе.
Девушка поборола желание податься назад, чтобы избежать его близости, этой подавляющей мужественности, окружавшей его подобно туману. Темному ядовитому туману, который угрожал поглотить ее. Она глубоко вдохнула через нос.
— Двадцать, ваша светлость, — ответила она.
Он покачал головой.
— Сущее дитя, — он склонил голову и начал пристально ее разглядывать. Девушка старалась не нервничать под столь оценивающим осмотром. – Неоперившееся. Невинное.
Губы его сжались, он шатнулся в сторону, его плечо врезалось в стену с глухим стуком.
— Оставайся таким же.
Она моргнула, пораженная мелькнувшим в его налитых кровью глазах проблеском уязвимости. Затем его губы разжались, складываясь в улыбку, которая сотворила с ней нечто странное.
— Я уже и не помню то время, когда сам был таким же.
— Совсем? – пробормотала Фэллон, хотя знала, что ей следовало бы прекратить этот разговор, неважно, насколько он был увлекательным.
Ее не должно это волновать. Она не должна даже хотеть узнать что–то про него.
— Но когда–то вы же были ребенком, — она попыталась ему помочь, предлагая ответную улыбку.
Дидлсворт переместился туда, где стоял герцог, послав девушке нетерпеливый взгляд.