Востролицый мужичок, чем-то напоминающий хорька, приподнявшись на цыпочки, что-то зашептал на ухо громиле, испуганно косясь на Лиса.
– Думаешь? – с сомнением протянул бородач и неуверенно попросил путника: – Плечо покажи.
– Чего показать? – удивился Антон.
– Куртку сними и покажи плечо, – напряженным голосом потребовал громила, перехватив дубинку двумя руками.
Лис молча подчинился. Лица дозорных разгладились, появились улыбки.
– Одежа такая же… – передразнил бородач хорька и замахнулся на него рукой. – Как дам щас промеж ушей!
Востролицего словно ветром сдуло.
– Ты, друг, не серчай на нас, – вполне дружелюбным тоном сказал громила, повернувшись к путнику. – Служба у нас такая. Раз грамотки нема, велено тебя доставить в гарнизон. Стражники сами разберутся: лазутчик ты вражий, аль раб беглый.
Антон едва сдержал потрясенный возглас – в рабы ему не хотелось. Как, впрочем, и в лазутчики. Лениво понукаемый деревенским дозором, он пересек чистенькую деревеньку, с любопытством оглядываясь по сторонам, и остановился перед внушительными воротами, по бокам увенчанными сторожевыми башенками. На робкий деликатный стук из неприметной калитки вышел красномордый стражник, с тяжелой серебряной цепью поверх кожаной, украшенной бляхами куртки.
– Чего надо? – высокомерно процедил он, почесывая необъятное брюхо.
– Шпиона спымали, господин Ал-Шот, – угодливо прогнулся хорек, выскочив из спины старшего.
Звонкая затрещина от бородача вернула его на место.
– Шпиона? – недобро прищурился стражник и, не оборачиваясь, гаркнул. – Шой Та!
– Чего орешь, как запотевший? – еще одна туша появилась в проеме, сонными глазами щурясь на терпеливо ждущих мужиков.
– Потерпевший, – поправил его первый стражник.
– А? – недоуменно вылупился Шой Та.
– Капитан Вовка говорил – как потерпевший, – как малому ребенку разъяснил Ал-Шот.
– А-а… – уважительно отозвался второй и глубокомысленно добавил: – Ну, если капитан…
Подтянув за куцую бороденку хорька, он дохнул перегаром на массивный золотой перстень, отчего блестящая поверхность враз помутнела, и круговыми движениями принялся втирать кулак в рыжую волосяную растительность. Небрежно оттолкнув облегченно всхлипнувший полировальный инструмент, стражник с минуту полюбовался собственным волосатым пальцем, на коем и красовалась печатка, и флегматично осведомился:
– Обыскали?
На Антона подчеркнуто не обращалось внимания, словно речь шла не о нем.
– Никак нет, господин капрал, – заискивающе улыбнулся громила.
– Мужичье лапотное, – презрительно сплюнул сквозь зубы Ал-Шот, и любовно поправил цепь на груди: – Обыскать! – рявкнул он на оторопевших дозорных.