Зрителей у нас предполагалось немного — со слов Луара я узнала двух университетских профессоров с жёнами, старикашку ректора, какую-то невыразительную компанию горожан — очевидно, ветеранов осады. Гости веселились, как могли — душой компании был Солль, и все как один дамы, включая и служанок, поедали его восхищёнными, восторженными глазами.
Я поймала себя на том, что не могу смотреть на «господина Блондина» по-прежнему. Принимая от него монетку, я видела его красавцем, красавчиком, лакомым кусочком с чужого стола — теперь передо мной был человек, сорвавший голос на крепостной башне, человек, поднявший вместо флага рубашку своего маленького сына…
Я снова порадовалась за свою удачную придумку. Пусть для Эгерта Солля я навсегда останусь просто забавной девчонкой, актриской, каких много — всё равно я преподнесу ему этот подарок, «Игру об Эгерте и Тории»…
Торию, мать Луара, я видела мельком — очень красивая и, по-моему, очень высокомерная женщина. По одному только взгляду, брошенному Соллем на жену, с уверенностью можно было определить, что все дамочки, кушавшие господина Эгерта глазами, обречены на позорную неудачу.
Голосистая девчонка под присмотром няньки оказалась Луаровой сестрой — я удивилась разнице в возрасте между Соллевыми детьми. Малышку звали Аланой, и её безумно интересовали наши тележки, лошади, сундуки и собака. Она провела бы весь вечер в нашем обществе — если б пожилая нянька не увела её ужинать, а затем спать.
Двор за каменным забором оказался идеальным местом для подмостков. Муха колотил молотком, как дятел; мы с Гезиной разбирали костюмы, попутно придумывая наряды для героев предстоящей пантомимы. Луар нет-нет, да и заглядывал за занавеску — на лице его блуждала нарочито равнодушная улыбка, за которой ненадёжно пряталось любопытство.
Из всех ролей будущей пантомимы он выбрал, конечно, роль своего отца; мне пришлось долго объяснять ему, что так, к сожалению, не делается — благородные герои пантомимы скрывают лица под ещё более благородными масками, а оставить лицо открытым может только злодей. Пусть он, Луар, выбирает — играть под маской, чтобы родители его даже не узнали, или рискнуть выступить в роли злого Фагирры?
Он долго мялся и мучился — но, как я и предполагала, прятаться под маской не захотел; это ведь только игра, объяснил он, будто оправдываясь. В игре Фагирра не тот мерзавец, каким он был в жизни — это шутка, обещает быть забавно… Все остались довольны этим его решением — кроме Фантина, у которого отобрали хлеб.
Понемногу гости перекочевали из-за стола во двор; мы поклонились в ответ на жидкие аплодисменты и сыграли без передышки «Рогатого мужа», «Трира-простака» и «Жадную пастушку».