А затем Стенька поглядел туда, куда уставился скоморох, и увидел, что от Волхонки движется к «Ленивке» человек — высокий, быстрый, рыжебородый. Стенька бы даже назвал этого человека долговязым, потому что тулуп — и тот не мог прибавить ему дородства.
Долговязый тоже увидел скомороха и поспешил к нему, причем и по походке было видно — сгорает от желания заехать в ухо или брязнуть по зубам.
Он так быстро очутился возле баньки, что Стенька не успел даже отшатнуться за угол. Но приветствал Томилу на удивление странно:
— Опять тут околачиваешься, блядин сын? Господи прости, в чужую клеть пусти, пособи нагрести да и вынести! Твоего тут никого и ничего более нет!
— Да я-то чем виноват? — возмутился скоморох. — Ты думай-то прежде, чем говорить!
— Ах, ты у нас ангелок невинный! Чтоб я тебя тут больше не видал! Тут теперь только наши будут. А Трещале, вору, передай: встречу — убью! сказал долговязый.
— Это вы с ним на льду разбирайтесь, кто кого убьет, мое дело сторона, видя, что вроде бы грозу пронесло стороной, буркнул Томила.
— Так уж и сторона!
— А я — накрачей. Нам, веселым, в накры бить, а не ваши заварушки расхлебывать, — дерзко отвечал Томила. — Так Одинцу и скажи.
Повернулся и зашагал прочь.
Стенька кинулся было следом.
— Стой, стой! — с таким заполошным криком подбежал посланец. — Полушка моя где?
Стенька с большой неохотой повернулся к нему.
— А Щербатого что ж не привел?
— Дядька Левонтий велел тебе обождать чуток, сейчас сам выйдет. А в кружало ходить не велел… и еще кланялся… Полушку давай!
— Эй, молодец! — окликнул долговязый. — Коли тебе кто из «Ленивки» надобен, так вот он я. Как раз туда и шел…
— Вот твоя полушка, — Стенька честно расплатился, причем его душа разрывалась на части: ежели по уму, то следовало бежать за скоморохом, который уж точно был причастен к исчезновению деревянной грамоты, или же за девкой, которая точно была причастна к покраже мертвого тела, а не добираться до Рудакова, который вообще непонятно к чему причастен!
— А ты кто таков? — спросил ярыжка долговязого. — Я-то по дельцу хожу, меня Земского приказа подьячий Деревнин послал, мне кое-что разведать бы.
— Я Щербатого подручный, Сопля. Что нужно — спрашивай. Нам с Земским приказом ссориться ни к чему.
— Так тебя и нужно! Скажи-ка, тебе родионовский приказчик Перфилий Рудаков знаком?
Спрашивая, Стенька глядел на Соплю очень внимательно.
Ему не раз доводилось слышать от добрых и по виду простодушных людей такое несусветное вранье, что он был настороже.
— Перфилий Рудаков? — переспросил Сопля. — А на что он тебе?